Преданные и проданные. Триллер. Вадим Голубев

умах картины, на которые было способно их воображение.

      До мая сережина «солдатчина» протекала вольготно: пару раз он дрался с пришлыми на дискотеках. В мае началась война. Сережа, как и все парни района, принимал в ней участие. Ему выдали велосипедную цепь, обрезок металлической трубы и пару самодельных гранат. После побоищ он не шел на «хазы» вместе со всем, предпочитая отсыпаться, готовиться к вступительным экзаменам и встречаться с Верочкой. Его называли женихом и не тащили на оргии. Сережа ненавидел порядки, царившие в среде казанской молодежи, но деваться было некуда. Слишком хорошая память осталась у него от «прописки», устроенной Рашидом. С трудом сдерживал он возмущение против творившегося вокруг, понимая, что сделать ничего не сможет, что все давно приняли эту власть тьмы, и никто не поддержит его возмущения. Единственной отрадой были встречи с Верочкой. Она. Выросшая в Казани, знала, что творится вечерами в парках, у дискотек, молодежных кафе, кинотеатров. Поэтому она не осуждала Сережу за частые отлучки, а просто ждала его. Ждала, чтобы с еще не растраченной нежностью, отдаться его объятиям, прижаться к еще не окрепшим мускулам, целовать мягкую щетинку на его щеках, поглаживая шею и мягкие каштановые волосы.

      Все помыслы Сережи были об этих встречах, физике с основами высшей математики в перерывах между ними. Даже во время боев он думал об этом, механически размахивая цепью, валя ее на землю противников. Вот и сейчас, слушая Рашида, он представил, как обнимет Верочку, вдохнет аромат ландыша, исходящий от ее шейки, проведет языком по маленькому ушку. Однако сережиным мечтам не суждено было исполниться.

      – Работы нет, но есть хорошее, достойное мужчин развлечение, – осклабился Рашид. – К двенадцати ночи всем быть в районном парке, у обрыва! А пока по «хазам»! Выпивки сегодня много. Пить можно, сколько хочешь! Но, чтобы к полуночи все были на месте! И чтобы ментов за собой не привели!

      Сережа забежал к Верочке, но она не ждала его так рано и ушла к кому-то из подруг. До своего подъезда Сережа не дошел. Его окликнул Славка. Рядом стоял еще один подвальный житель – Мустафа. Предки этих парней еще до революции жили в подвале этого дома. Прадед Славки был швейцаром, а Мустафы – дворником.

      – Пойдем снами, Жуковский! – не пригласил, а приказал Славка. – Уж больно серьезное сегодня развлечение, чтобы оставлять кого-то одного.

      – Ребята, мне бы задачки порешать… как раз время есть, – попытался отвязаться от одноклассников Сережа, прозванный ими по имени отца русской авиации за желание учиться в авиационном институте.\

      – Наплюй на задачки! У тебя отец в авиа-объединении пашет, а тесть – тот вообще бугор! Тебя и так возьмут! Потопали! Это – приказ паханов, – прервал сережины возражения Славка.

      На «хазе» – прокуренном чердаке, на старых физкультурных матах в игривых позах раскинулись одноклассницы.