За чертой. Елена Александровна Асеева

вплоть до колена). Однако этот вновь увиденный Даней, хоть и лежал на спине, был не столько одет, сколько всего-навсего укутан в какие-то серые, грязные, рваные тряпки, а его вскинутый подбородок, поросший редкой пепельной бородой, немножко покачивался туда-сюда, будто он плакал или сотрясался от боли.

      Да только в следующий момент и сам парень нервно вздрогнул от охватившего его напряжения, и, пожалуй, неожиданности. Ибо боковым зрением он увидел возникшую возле одноногого фигуру еще одного мужчины, вроде только выступившего из коричнево-серого тумана, на плечах которого находилась брезентовая, советского образца и цвета хаки, плащ-палатка. Капюшон, накинутый на голову этого человека, скрывал само лицо, а полы плаща были распахнуты, так что наблюдалась вся остальная его одежда: тельняшка, камуфлированного цвета куртка, брюки да черные с укороченными голенищами сапоги. Вещи у него были тоже потертыми, хотя в отличие от ковбоев почти без дырок и более-менее чистые. Данька торопливо качнул в его сторону головой, слегка ее разворачивая. И приметил, что появившийся человек очень высокий, так как полотнище одетой на него плащ-палатки не достают ему до колен, а позади него покачивается, отпущенный ее длинный угол. Но сам взгляд парня все же замер на правой руке того мужчины, так как в ней последний крепко сжимал топор с очень длинным деревянным и гладко отполированным древком, легонечко им покачивая.

      Однако он лишь на минуту застыл возле одноногого, наверно, заговорив. Потому как послышался низкий, раскатистый говор (словно сказанный вполголоса), а после, и как-то срыву сойдя с места, направился к ближайшему ковбою, лежащему все также неподвижно на земле. Данила даже не успел ойкнуть, лишь скользнул взглядом за тем скорым перемещением высокого человека, когда тот ровно не останавливаясь, не примериваясь, вскинул вверх топор (ухватив его и второй рукой) так, что он блеснул тонким, острым лезвием и стремительно опустил его вниз на тело ковбоя, издав притом сочный мясистый, плямкающий звук. Удар явственно имел такую силу, что когда лезвие топора вошло в район шеи ковбоя, его голова подобно футбольному мячу отскочила в сторону, а из места раны, прямо-таки, брызнула вверх алая кровь, с белыми кусочками костей, плеснувшись на сапоги неизвестного палача. Само же тело судорожно дернулось вперед-назад, будто до этого момента ковбой был все еще жив.

      – Вох! – негромко выдохнул Данила и тотчас прилег на землю, впрочем, продолжая видеть человека с топором. Наблюдая, как он вновь и вновь им взмахивает, плескает струи крови, ошметки костей, костного мозга вверх, стряхивает их вниз с лезвия своего страшного орудия. И то, хорошо, что тела ковбоев юноша не видел, лишь представлял себе, как их кромсают на отдельные части. От испытываемого ужаса и страха за себя Даня крепко сжал меж собой губы и зубы (чтобы не закричать), а погодя и вовсе развернув голову, прижался правой щекой к земле, надеясь, что его не увидели. Да только