Пашня. Альманах. Выпуск 3. Creative Writing School

для игр.

      Мы с Тагиром молчим.

      – Ну и что вы загадали?

      – Варя, – осторожно отвечаю, – если я произнесу желание вслух, оно не сбудется.

      – Можешь и не говорить. Ты загадала про свою дочку.

      – Да, дорогая. И еще про одну девочку.

      Огромные серые глаза на узком личике разглядывают мою душу:

      – Про меня?

      Эмин тоскует по маме.

      – Поначалу очень убивался. Мы так надеялись, что она сможет приехать с младшим сыном как сопровождающая. Но оказалось, что донором костного мозга он стать не может.

      – А просто прилететь маме никак нельзя? – мне впервые за последние недели отчаянно хочется кому-то помочь.

      – Сделали визу через агентство, по рекомендации. Уже в Москве, в аэропорту позвонили из их офиса и сказали, чтобы она срочно уходила. А ведь уже ждала у выхода на посадку. Я до сих пор не понимаю, то ли виза оказалась поддельной, то ли еще что. В общем, невыездная теперь. Вернулась в село. И мы плакали от отчаяния. Но Эмин после этой истории словно повзрослел. Успокоился. Про мать почти не говорит. Только завел страничку в интернете, не помню, как называется, когда фотографии выставляют.

      – Инстаграм?

      – Да, точно. И там написал в этом, ну, где главная фотография?

      – В профиле?

      – В нем, точно, – Тагир молчит, сглатывает слюну.

      – Так что написал-то?

      Открывает телефон, находит страничку сына.

      Читаю: «В мире много дорог, но самая лучшая дорога – к маме».

      – Вам сода для чего? – спрашиваю.

      Поднял-таки глаза:

      – Эмин просит маминых блинов. Хочу попробовать испечь. Сода вроде нужна.

      – Хорошо, – говорю, – будет, – и тороплюсь из кухни в палату – в горле комок с привкусом бикарбоната натрия.

      Ночью снились чужие сны. Споткнулась о них на рассвете и погрязла в вопросах с ненужными ответами. Зеленые, словно мох, горы, белые бараны, еле видимый дымок от костра и женщина с морщинками вокруг печальных глаз в длинном темном платье и платке. Смотрела сквозь меня, будто что-то искала.

      Вздохнула и ушла. Вместе с дымком пришел запах шашлыков. Запах может сниться? А еще видела цветок в каком-то саду. Райском, наверное.

      В общем, встала спозаранку. Иду на кухню, пока на ней никого нет. Два яйца, два стакана молока, стакан муки, две ложки сахара, две ложки растительного масла, щепотка соли. Да, и сода конечно.

      Татьяна Маркова

      Ранняя Пасха

      Обезьянник, куда милицейский патруль доставил Марию, был пуст. В отделении стояла тишина, как в больнице после обеда. Время застыло, предоставив воспоминаниям полную свободу.

      Вот она выходит из метро в темноту мартовского промозглого утра. Душа неподвижна, в дреме. Это подействовали две таблетки снотворного. Приняла впервые в жизни – обязательно было нужно хоть ненадолго уснуть