Мотивы. Олег Аникиенко

крышам хочется разбитым,

      с которых плачет талый снег,

      и людям, что здесь тихо жили,

      как старый шифер на стропилах.

* * *

      Люблю библиотекарей негромко,

      несуетливый их паркетный шаг,

      хранителей премудростей на полках

      и томиков исписанных бумаг.

      С достоинством неторопливой сути

      они дадут мне редкий экземпляр,

      о правилах напомнят и попутно

      внесут пометку в свежий формуляр.

      Предложат мне Конфуция, Платона,

      чьих истин не затронул книжный бум,

      и улыбаясь честно и смущенно

      отвечу, что я в этом ни бум – бум.

      А после, забывая время суток,

      знакомцев полистаю не спеша:

      здесь – Вордсворт, Китс, а там —

      суровый Слуцкий

      и Ади отболевшая душа.

      И словно прекратив свое круженье,

      мне призраки откроются на миг,

      летающие с вечным вдохновеньем

      среди библиотекарей и книг.

      …Когда-нибудь и я пенсионером

      устроюсь гардеробщиком сюда,

      одетым как в театр на премьеру,

      жаль облысею, видимо, тогда.

      Служителем духовности палаты,

      Платона разбирая по словам,

      я буду подавать пальто и шляпы

      и на прощанье вежливо кивать.

* * *

      На фотомастера итог

      самоотверженных исканий

      смотрю с надеждой, но душа

      все отозваться медлит, медлит,

      и черно-белая страна

      расплывчатой загадкой дремлет.

      И кажется, еще немного —

      и мир художника уйдет

      куда-то вдаль неразделенно,

      и тайну этих светотеней

      и изощренность мастерства

      уже не вспомнить…

      Но – внезапно

      забьется сердце учащенно,

      дыханье дрогнет у листа,

      где женское лицо живое

      притянет внутренним огнем,

      и мир другого человека

      и мой, и мастера – безмолвно

      соединяются в одно.

* * *

      Вновь улицы знакомые приметы

      я провожаю взглядом отрешенным —

      сырых берез темнеющие ветви,

      в туманных очертаньях крыша дома,

      и в слякоти весенней колея

      напоминает что-то отдаленно.

      И в дымке моросящей догоняют

      из форточек на первых этажах

      обрывки сериала, звон стаканов,

      прохожего задумчивого шаг

      и где-то лязг вокзальный…

      И, кажется, несет меня, несет

      течением невидимого света,

      к первоначалу, к центру, незаметно

      вбирая в освежающий поток.

      И тихое приходит обновленье,

      как будто эта серая весна

      под мокрым покрывалом неба

      освобождает чувства ото сна

      к полузабытым за зиму

      стремленьям.

* * *

      В потоке дремлющего света,

      в миротворящей тишине

      дыханье теплого паркета

      передается тихо мне.

      Застыло