Боевая машина любви. Александр Зорич

«нет»?

      – Вдруг не оплатит?

      – Разве в прошлом я давал поводы сомневаться в правдивости собственных слов? – с нажимом спросил Эгин.

      – Не давали… но как енто говорится… «доверяй, но проверяй»! Мало ли что?

      Эгин вздохнул. Разумеется, он – хоть и бывший, но аррум Свода Равновесия – умел гипнотизировать человеческих кроликов.

      Приложив совсем немного стараний, он мог бы заставить Вицу сплясать фривольный танец на обеденном столе, размахивая над головой портками (четыре года каторжных работ по Уложениям Жезла и Браслета).

      Мог бы заставить его, куражу ради, продекламировать анонимные стишки о сиятельной княгине Сайле (шесть лет каторжных работ).

      Всему этому Эгина учили во время подготовки ко Второму Посвящению. Однако с некоторых пор он старался жить так, чтобы знания, вынесенные из Четвертого Поместья, никогда не шли в ход. Жить, пока не случатся чрезвычайные обстоятельства.

      И вот они, чрезвычайные обстоятельства. Значит ли это, что следует вспоминать забытое? Похоже, что да.

      Правда, ни фривольный танец, ни анонимные стишки были Эгину ни к чему. Ему нужно было в Пиннарин. А для этого ему требовалось судно, которое довезет его до Нового Ордоса.

      – Послушайте, Вица… – начал Эгин, понизив голос до полушепота.

      Зрачки его впились Вице прямехонько в левый глаз. Большой и указательный пальцы левой руки Эгина были сомкнуты в кольцо, в то время как пальцы правой, сложенные щепотью, исподволь приблизились к самому носу Вицы.

      – …Это совершенно неотложное дело. Такой патриот, как вы, должен это понимать. Что деньги? Гря-азь… Патриотизм выше денег…

      Эгин говорил нараспев. Его левая рука сейчас оттягивала на себя хилую волю Вицы, правая – владела поводьями сознания.

      – Всякий патриот понимает, что гиазиры из столицы прямо-таки швыряются деньгами. Им некуда девать деньги. Вы же сами видели, сколько мотов в Пиннарине. Каждый нужник в столице отделан чистым золотом. Каждому матросу гиазир из столицы даст втрое от обычного, если «Гордость Тамаев» отвезет гиазира Эгина в Новый Ордос. Это же очевидно…

      – Очевидно, это совершенно очевидно, – повторил Вица.

      – И капитан получит богатые подарки. Вы ведь ручаетесь за честность столичного гиазира и гиазира Эгина. Вы – патриот, вы ручаетесь…

      – Я патриот… я ручаюсь, – ручной обезьянкой кивал Вица.

      – В том письме, что принес сегодня почтовый альбатрос из Пиннарина, так и было сказано: тройное жалованье. Вы ведь сами видели это письмо… – продолжал Эгин, создавая мыслеобраз футляра для писем.

      – Видел… конечно, видел… своими глазами… тройное жалованье…

      – И вас прямо-таки распирает от нетерпения пойти и сообщить это все экипажу «Гордости Тамаев». Прямо-таки распирает. – Голубые глаза Эгина были прозрачны, как воздух, в мозгу у Вицы было так же прозрачно и светло.

      Прозрачно и светло.

      – Меня распирает… – Вица расстегнул тесный ворот камзола. – Меня совершенно распирает…

      2

      Гордиться