Боевая машина любви. Александр Зорич

звали. Я вам не скажу как.

      – Как же мне тебя называть?

      – Да наплевать как.

      – Не хами. Все-таки ты сидишь в моей каюте и лопаешь мои сухари.

      – Спасибо, – буркнул мальчик.

      Эгин понимал, что резкость мальчика проистекает не столько от неотесанности, в целом свойственной молодому поколению Медового Берега, но в основном от страха.

      От страха перед морем, бушующим за бортом. Перед Новым Ордосом, перед Пиннарином. Перед Эгином, обладателем странной репутации, хозяином «облачного» клинка.

      – Вы ведь не выкинете меня в море? – спросил мальчик с ехидцей.

      – Посмотрим по твоему поведению, – с педагогическим прищуром ответил Эгин.

      – Тогда назовите меня на свой вкус. А я буду отзываться.

      – Ты что, серьезно?

      – Серьезно, – сказал мальчик. По выражению его лица Эгин понял, что на этот раз мальчонка непоколебим.

      – Тогда я называю тебя… называю тебя…

      И тут Эгин впал в неожиданное замешательство. Вопрос, казалось бы, был простым. Но в то же время – таким сложным! Ни одно благозвучное мужское имя не приходило Эгину в голову. На языке вертелась всякая ерунда: Пеллагамен, Диннатолюц, Ларв…

      И вдруг Эгин вспомнил про человека, с которым прибыл около двух лет назад на Медовый Берег. Про такого же, как и он некогда, офицера Свода Равновесия. Только из Опоры Безгласых Тварей. Про мастера альбатросов и псов, понимавшего языки животных, про юбочника и остроумца. Про человека, который отдал свою жизнь ради спасения его, Эгина, драгоценной шкуры.

      – Что ж, называю тебя… Есмаром. Тебе нравится?

      – Есмаром? Ничего, жить можно.

      5

      Последовавший за этим час настойчивых расспросов позволил Эгину прояснить ситуацию, а заодно узнать кое-что о биографии нового пассажира «Гордости Тамаев». Эта биография показалась Эгину весьма примечательной.

      Матерью Есмара была женщина, рожденная горянкой от жителя Ваи. От нее пострелу достались авантюризм, черные как угли глаза и худощавое сложение. Отцом же Есмара был один из рыбаков Ваи, горький пьяница и скандалист. Есмар помогал ему на промысле и нырял за губками вместе со старшими братьями. Судя по рассказам Есмара, он научился нырять раньше, чем научился ходить.

      Несмотря на низкое социальное происхождение, восьми лет от роду Есмар пошел в школу. Тогда вайским учителем был незабвенный Сорго. Тот самый, что невиданно возвысился в последние два года до придворного поэта Сиятельной Княгини и получил дворянский титул вместе с приставкой «окс».

      Тогда же Сорго исполнял обязанности всех без исключения учителей – от грамматики до музыки, по совместительству был Начальником Почты и неистово графоманил в подражание древним поэтам.

      Видимо, Сорго был неплохим учителем. Так или иначе, ему удалось возбудить любовь к знаниям, открытиям и подвигам по крайней мере у одного ученика. Того самого, что сидел сейчас на койке Эгина. И эта любовь заполонила всю его маленькую и несмышленую голову.

      Книги и изложенные в них истории о подвигах и славе возбудили в душе Есмара неутолимый героический зуд.

      Особенно