Элеанор Олифант в полном порядке. Гейл Ханимен

яростнее тыча в клавишу ввода по мере продвижения вперед.

      – Чем могу быть полезен, мисс Олифант?

      – У меня болит спина, доктор, – сказала я, – я очень мучаюсь.

      Он по-прежнему на меня не смотрел.

      – Как давно у вас боли?

      – Пару недель.

      Он кивнул.

      – Я думаю, я знаю, в чем причина, – сказала я, – но мне хотелось бы услышать ваше мнение.

      Он наконец перестал читать и скользнул по мне взглядом.

      – Что же, по-вашему, вызывает у вас боли в спине, мисс Олифант?

      – Думаю, доктор, это груди, – сказала я.

      – Груди?

      – Ну да, – продолжала я, – понимаете, я взвесила их, и они потянули на три килограмма – конечно, не каждая по отдельности, а вместе! – я засмеялась.

      Он смотрел на меня в упор и не смеялся.

      – Вес немалый, чтобы постоянно его на себе таскать, правда? – сказала я. – Подумайте сами: если вам к груди привязать три килограмма лишней плоти и заставить их на себе носить, ваша спина тоже заболит, разве нет?

      Все так же неподвижно глядя на меня, он откашлялся.

      – А как… как вы…?

      – Кухонные весы, – сказала я, понимающе кивнув, – просто положила на чашу. Я не стала взвешивать обе, сделав допущение, что они приблизительно одной массы. Я понимаю, это не совсем научный подход, но…

      – Я выпишу вам еще болеутоляющего, мисс Олифант, – перебил он и склонился над клавиатурой.

      – Но на этот раз посильнее, – твердо сказала я, – и побольше. Раньше от меня пытались отделаться крохотными дозами аспирина. Но теперь у меня в запасе должно быть высокоэффективное средство. Не могла бы я вас заодно попросить выписать препарат от экземы? У меня такое ощущение, что в моменты стресса или радостного возбуждения она значительно обостряется.

      Мою вежливую просьбу он даже не удостоил ответом и лишь кивнул. Мы хранили молчание, пока принтер выплевывал рецепты и предписания, которые затем врач протянул мне. Он опять уткнулся в экран и забарабанил по клавишам. Повисла неловкая пауза. Да, его социальные навыки удручающе непрофессиональны, особенно для такой работы, где приходится иметь дело с людьми.

      – Ну что же, до свидания, доктор, – сказала я, – огромное спасибо, что уделили мне время.

      Мой подчеркнуто вежливый тон явно не произвел на него впечатления. Он неподвижно застыл, углубившись в свои записи. Что делать, у молодых врачей тоже есть недостаток: неумение разговаривать с пациентами.

      Это было вчера утром, в другой жизни. А сегодня, в нынешней, автобус на приличной скорости нес меня в офис. Шел дождь, окружающие, съежившись в своих пальто, выглядели несчастными, от их несвежего утреннего дыхания запотевали окна. Жизнь искрилась мне навстречу каплями дождя на стекле, ласково мерцая над спертой духотой промокших ног и сырой одежды.

      Я всегда гордилась, что справляюсь в этой жизни одна. Я одинокий боец – я Элеанор Олифант. Мне больше никто не нужен,