Небо Валинора. Книга первая. Адамант Хенны. Ник Перумов

зале повисло тяжёлое молчание.

      – Мой король, – дерзнул Фолко, когда тишина стала уже почти невыносимой – ни правитель Рохана, ни Эркенбранд не уступали. – Владыка, позволь мне отправиться…

      – Не позволю, – холодно отрезал Эодрейд. – Если Третий Маршал не считает нужным явиться на совет, значит, будет просто выполнять приказы, как обычный десятник.

      – Правитель… – подал голос Фрека – мощный, плечистый, похожий скорее на гнома, чем на одного из стройных рохиррим.

      – Успокойся, Четвёртый Маршал. Время дорого, а мы тратим его, словно кумушки за сплетнями, – нахмурился король, со стуком опуская на стол кубок. Глубоко вздохнул и заговорил, уже овладев собой:

      – Война не закончена, соратники мои Маршалы. Война отнюдь не закончена; мы не смогли победить, но это не значит, что мы не должны побеждать.

      Рохиррим молчали; молодой Хама, Шестой Маршал, таращился на короля с неприкрытым изумлением; при чопорном гондорском дворе такое сочли бы крайне неприличным.

      – Для всех на Западе, Севере и Востоке наш поход закончен. Однако же это не так – напротив, всё только начинается. – Словно удовлетворившись молчанием нобилей, Эодрейд говорил со всевозрастающей уверенностью.

      – Но… мой король… – Эркенбранд не мог допустить, чтобы в совете хоть кто-то заговорил раньше его. – Прости меня, владыка, стар я стал, скорбен, видать, разумом… Как же так – «война лишь только начинается»? А что же было доселе? Тарбадская битва – она как?

      – Дослушайте, – с прежней холодностью остановил старого воина Эодрейд. – Мы лишь начали войну. И дали лишь первое сражение. Теперь предстоит решить, как вести дело дальше.

      – Но… мы же приняли «вечный мир»! – пробасил Эркенбранд. – Я не понимаю, владыка…

      Эодрейд кивнул.

      – Ты прав, Храбрейший. Мы приняли этот «вечный» мир, но разве ты забыл, при каких обстоятельствах? Тарбадская неудача дорого нам обошлась; выбирать не приходилось. К тому же напуганные ховрары с дунландцами изрядно отодвинули свои рубежи; не так далеко, как нам бы хотелось, но тем не менее. На тот момент это была хорошая сделка, Вестфольдинг.

      – И мой король хочет теперь забыть о ней? – не уступал старый воин.

      Остальные Маршалы, Фолко и гномы молча внимали. Малыш и тот бросил с тоской озирать стол – не появится ли на нём внезапно еда посущественнее? – и, приоткрыв рот, оторопело таращился на короля.

      – Забыть? – Эодрейд поднял бровь. – Помилуй, Храбрейший, разве о таком забудешь? У нас отняли плоды наших побед, а ты речёшь – «хочет забыть»?

      – Мой король играет словами, – Вестфольдинг не опустил взгляда.

      – Твой король, Храбрейший, понимает, что Рохану нужны не красивые пергаменты и неприкосновенность печатей, Рохану нужна победа. И мы должны решить, как её добиться. Разве человек, которому приставили к горлу нож и вынудили расстаться с добром, не имеет права вернуть своё достояние силой?.. Разве должны связывать его «клятвы» и «обещания», данные разбойникам и грабителям в