Дело Бронникова. Наталья Громова

морган – я моргаю от страха —

      В этой комнате я уронил

      Свое детство и юность с размаху…»

      За этими строками бдительные товарищи мгновенно разглядели «фашистскую и антисоветскую агитацию». Именно она и будет инкриминирована Михаилу Николаевичу Ремезову в обвинительном заключении, на основе которого 17 июня 1932 года ему вынесут приговор.

      Но до приговора было три месяца следственной работы. И вот, что сегодня нам известно о Михаиле Ремезове.

      Михаил Николаевич Ремезов родился в 1908 году в Петербурге. На вопрос о социальном происхождении и роде занятий отца Михаил Ремезов отвечал, что отец был чиновником. В 1910 году отец умер, мальчика растила мать, Ремезова Валерия Адольфовна. На жизнь она зарабатывала педагогическим трудом: преподавала в школах и в ФЗУ.

      Михаил Ремезов учился в Единой трудовой школе № 192, что находилась на улице Красных Курсантов, в здании бывшего Второго кадетского корпуса. Успешно закончив I и II ступень, поступил на Высшие курсы искусствознания Института истории искусств (отделение кино). Будучи студентом, успел опубликовать несколько своих стихотворений в коллективном сборнике «Спектр». (1927. Издание авторов! Тираж – 200 экз.) За юношеским эпатажем прочитывается подлинная горечь.

В ночном городе

      Кто-то у трубы водосточной склонился и плачет

      бессильно,

      Видно, устало пытался тебя превозмочь —

      Город огнистый, квадратный, таинственный,

      пыльный…

      Улица… Ночь…

      Черный, тяжелый туман почему-то казался

      свинцовым,

      Гнусно над миром смеялся гнилой сифилитика нос.

      Можно ли в городе этом прожить молодым и здоровым —

      Это вопрос…

      Встали рядами огни, уходящие вдаль

      безвозвратно,

      Были до боли несхожи тьма и бестрепетный свет.

      Может быть, ты, не сдержавшись, к утру

      возвратишься обратно —

      Может быть, нет.

      Злобно и гадко кривляясь, уродливо корчатся тени,

      Не умирает безжалостный города гул.

      На этой каменной, жесткой и мокрой ступени

      Кто-то уснул.

      По окончании Курсов вместе с Николаем Кладо, Климентием Минцем, Александром Разумовским и Григорием Ягдфельдом – учениками Сергея Юткевича – уехал в Туркмению, штатным сценаристом на «Туркменкино»[71]. Однако на экраны никакие фильмы с его фамилией не вышли. Сценарии Минца, Разумовского и Ягдфельда были подвергнуты разгрому, возможно потому, что они были созданы «под непосредственным влиянием группы поэтов “ОБЭРИУ”. Картины их не сохранились и ни разу не упоминались ни создателями, ни киноведами»[72]. И все они были вынуждены срочно вернуться в Россию.

      В архивах ФСБ лежит навеянная этой поездкой забытая поэма Михаила Ремезова «Поездка в направлении сна»[73], датированная 1931 годом. Вот фрагменты оттуда:

      «Осенью 1930 г. автор пересек СССР в направлении ю-в. Он был приглашен штатным сценаристом на одну из окраинных кинофабрик. Путешествие было связано для него с рецидивом некоторых настроений…

      …Из осени он въехал в лето.

      Поездка,

71

См.: Багров П., Бутовский Я., Марголит Е. Многонациональный советский кинематограф // Новейшая история отечественного кино: 1986–2000: Кино и контекст: т. V: 1989–1991. СПб.: Сеанс, 2004.

72

Из письма киноведа П.А. Багрова к одному из авторов этой книги.

73

Фрагменты текста поэмы см. в Приложении.