Смех по пятницам. Геннадий Дмитриевич Сердитов

страшные альпинистские байки, которыми в горах пугают новичков у костра. И сказал:

      – Ты обидела Чёрного Альпиниста, Джантуганского Человека и Эльбрусскую Деву! Мундус универзус экзерцет гистрионен!

      Он закатил глаза, воздел руки к пыльным листьям пальмы и запричитал загробным голосом, вспоминая названия горных вершин: Донгузорун–Гичи–Чегет–Карабаши… Сулахат, Софруджу, Гумачи, Кичкидар! Развернитесь чёрные Каракая, Шхельда, Джугутурлючат!…

      Цыганка притихла, в её глазах появилось любопытство, а потом и замешательство.

      А Ваню понесло, он перескочил с названий гор на формы горного рельефа:

      – Чёрная мульда, Серый бергшрунд, Кровавый рантклюфт!

      Он искоса глянул на цыганку, заметил некоторый испуг в её чёрных глазах и продолжил пугать:

      – Ушба! Домбай-Ульген! Бу-Ульген! Кичкидар! Хицан! Сонгути!…

      И вдруг неожиданно визгливо крикнул:

      – Деньги давай! Я столько уже наговорил, что без денег тебя не отмыть!

      – Отпусти, – захныкала гадалка. – Я тебя от порчи спасала, хорошо твоему нижнему телу делала…

      Но Ваня был неумолим.

      – Велфер! Абвер! Хайрез! Косплей! Урби эт орби!… Деньги гони!

      Ему в руки уже перешла сильно помятая его пятидесятирублёвая купюра, и его же двухрублёвая монета, и ещё монеты – рублёвые, пяти– и десятирублёвые, и даже один жетон московского метро. Ваня обмяк и уже миролюбиво сказал:

      – Флэшмоб, лайфхак, кэш-флоу… Дуй отсюда, пока не передумал!

      Цыганка, подобрав цветастые юбки, что-то бормоча и оглядываясь, засеменила прочь. С соседней скамейки на Ваню с любопытством смотрел какой-то здоровяк в белой бейсболке и с таким же белым незагорелым лицом. Ваня шагнул к нему:

      – Слышь, красивый, давай погадаю!

      Здоровяк вскочил и заспешил прочь.

      – Стой, что скажу! – лениво крикнул вслед ему Ваня. И побрёл по аллее, оценивающе разглядывая прохожих.

      Жара начала спадать.

      Ключ

      Я сошёл с электрички на станции Малозубово и сразу же увидел эту вывеску. Крупные буквы кукарекали на всю площадь:

      «СМОЛКА ЛЫЖ. ВСТАВКА МОЛНИЙ, КЛЮЧИ СРОЧНО».

      Под бумажником у меня засвербило: «А вдруг?»

      Я достал заветный хитрый ключик и сунулся в окошко:

      – Такой можете сделать?

      Я заранее знал, что не могут. Как не могли в Марселе, в Монреале, в Мельбурне и даже в Мышьегорске. Большая рука, украшенная якорями и афоризмами, приняла ключ. Красивый бас спросил:

      – Сколько штук будем делать?

      Я собирался сказать «три», но от неожиданности выкрикнул фальцетом:

      – Шесть!

      – Учти, голубь, ручная работа.

      – Всё равно шесть! – горячился я, всё ещё не веря в удачу.

      Там что-то зажужжало, я крикнул:

      – Когда будет готово?

      – Сейчас.

      – Мне сейчас не надо, я завтра зайду.

      Жужжать перестало, высунулась рука, погрозила мне пальцем.

      – Такие деньги берём за присутствие заказчика. Так что стой спокойно на якоре и присутствуй.

      Воробьи