Сыч – птица ночная. Лев Пучков

бля! Заколбасил! А-а-а! Я его заколбасил!!! – и бесновался в их руках, норовя пнуть Ильяса в бок.

      Брат Марата что-то хрипел, потерянно мотал головой, держась одной рукой за затылок, второй слепо шарил вокруг себя. Присмотревшись, я обнаружил то, что он искал: неподалеку валялся револьвер, тускло поблескивавший вороненой сталью, – выпал в пылу борьбы из плечевой кобуры, которая виднелась из-под пиджака Ильяса. Метнувшись вперед, я подхватил револьвер, сунул его маячившему рядом с кучей малой мэтру и посоветовал:

      – Отдашь, как в себя придет и успокоится. Смотри – раньше отдашь, пальбу откроет. Спрячь пока. Ты все видел – Ильяс первым начал. Это на тот случай, если Марат спросит. Ты понял, нет?

      Мэтр, держа револьвер за ствол, плачущим голосом попросил:

      – Сваливали бы вы, а?! А то сейчас очухается, звякнет Марату – такое начнется! Сваливали бы вы, а?!

      – А мы уже, – согласился я, подхватывая Вовку под локоть и выдергивая его из кучи секьюрити, как морковку из свежеполитой грядки. – Мы уже. Рассчитаемся потом, как цунами утихнет, – и скоренько поволок своего воинственно покрикивающего хозяина к выходу.

      – Я его уделал! Я его уделал! – возбужденно бормотал Пошехонский, когда я тащил его по улице к машине, стараясь оттеснить от ярко освещенных витрин ресторанного холла. Разгоряченный баталией Вовка оттесняться не желал – с любопытством глазел на скопление народа в холле и отказывался натягивать пальто, хотя к вечеру слегка подморозило, в одном пиджачке было весьма неуютно, а идти до стоянки довольно далеко – мы выскользнули через черный вход и теперь огибали ресторан по периметру. – Я его уделал, ты понимаешь? Это поворотный момент в моем становлении как личности на родной земле. Понимаешь? Тут важно то, что я, выпускник престижного британского вуза, не спасовал перед бандитом. Тут важно, что я показал себя этим… ну, как его – кем я там себя показал?

      – Полным идиотом, – не стал угодничать я. – Тут важно, Вольдемар, не то, что ты там показал, а то, что завтра нас с тобой потянут на «стрелку». И на этой самой «стрелке» будут сильно унижать и оскорблять физически. А потом выставят счет – за моральный вред. Это в лучшем случае. В худшем – завалят сразу, без базара. Ты, бандитик мой стилизованный, – ты имеешь понятие, что такое «стрелка»? Не книжная, вычитанная из современных детективов, а всамделишная?

      – А какая разница? – пробормотал Вовка, внезапно останавливаясь – увидел через витрину нечто интересное в длиннющем застекленном переходе из ресторанного холла в зал «VIP», от которого до стоянки было рукой подать. Я на миг выпустил его из вида и по инерции протопал несколько шагов, а когда обернулся, чтобы ответить, какая, собственно, разница между этими пресловутыми «стрелками», было уже поздно.

      – А-а-а… – проблеял Вовка, отступая, и, запнувшись, плюхнулся на задницу.

      По коридору к нам бежал Ильяс. В руке у него был револьвер – мэтр, сволочь, не внял моему совету. На почтительном удалении следовали