Эвакуатор. Дмитрий Быков

говорит, ко мне, я хочу показать вам свой сад. И на счастливца обрушивается нечеловеческая удача.

      – Никто не возвращался?

      – Да все возвращаются, но жизнь им уже не в радость. Они видели садик товарища Сталина, и современность им теперь ничего не может предложить…

      Они дошли до Киевского вокзала, мимо сине-свинцовой, тихой Москва-реки, мимо патентной библиотеки, мимо ТЭЦ, на которой Катька еще помнила надпись «Коммунизм – это есть советская власть плюс эликтрификация всей страны» («Знаешь, почему у них не получился коммунизм? Они не нашли плюса! Власть была, электричество было, а плюс утрачен еще Парацельсом!»), – и от Киевской доехали на метро до проспекта Мира, нагло целуясь на всех эскалаторах; там пересели и поехали в Свиблово, обнимаясь все тесней, все крепче, – дом был прямо у метро, рядом с деревянной часовней. Выходя из метро, Катька отключила мобильник. Если наш муж позвонит, весь кайф обломается. Она и представить себе не могла, как с ним говорить – это даже теперь, когда ничего еще не было; а потом…

      Игорь жил на двенадцатом этаже.

      – Слушай, – шепнул он в лифте, – а ведь ты нарочно решила так долго добираться. Теперь мы войдем, ты скажешь, что попьешь чаю – и сразу надо бежать, потому что уже поздно. Это будет совершенно в твоем духе.

      – Ты дурак, – сказала она. – Если я хочу с тобой спать, значит, я буду с тобой спать.

      – А дома что скажут?

      – Это мои проблемы, не лезь туда, пожалуйста.

      – Может, ты все-таки уйдешь ко мне?

      – Может, и уйду. Подожди, ты же еще не знаешь ничего. Вдруг вообще ничего не получится.

      – С какой стати? – Он чуть не выронил ключи.

      – Ну мало ли. Есть понятие «антитело». Все хорошо, а в постели полная несовместимость.

      – Типун тебе на язык. Милости прошу. Скромно, но просто.

      – А что, – сказала Катька, – очень милая берлога. Я так себе и представляла. Давай, ставь барласкун, кыгырык, дырмыр, и тогда, возможно, мы будем немного тыбыдым.

      – Кыгырык не завезли, – сказал Игорь виновато. – Они очень плохо снабжают в последнее время. Говорят, сами там ищите, раз у вас такая стабилизация.

      – Ну и написал бы, какая тут стабилизация.

      – Они не верят ничему. Зорге же тоже не верили.

      – А зачем тогда держат?

      – Хороших людей забирать.

      – Ой, погоди… – Она отпихивалась, но слабо. – Отцепись, у меня и так ноги подгибаются. Я, что ли, в дыш сначала… Есть дыш?

      – Есть, есть. Есть даже хылыт.

      – Слушай, – обернулась она уже на пороге ванной, – а я ведь совершенно не в курсе твоей жизни.

      – Очень своевременный, оправданный интерес. – Он выпрямился рядом с полузастеленной кроватью и скрестил руки на груди. – Я родился от бедных, но благородных родителей, получил порядочное образование, на землю попросился добровольно, будучи наслышан о трудной, но благородной работе разведчика…

      – «Мертвый сезон» не смотрел?

      – Обязательно.