.

вежливо отреагировал Эвери. Крикет его никогда не интересовал.

      На потолке в холле висела лампа под синим стеклом, напоминая ночное освещение больничных помещений. Эвери поднялся по лестнице. Ему было холодно и неуютно. Где-то прозвенел звонок. Странно, но Сэра во сне никогда не слышала звонков их телефона.

      Леклерк ждал его.

      – Нам нужен человек, – сказал он сразу, причем слова его прозвучали так, словно он только что очнулся.

      Свет настольной лампы был направлен на папку, которая лежала перед ним на столе.

      Леклерк – невысокий, чуть полноватый, с неброской внешностью, чисто выбритый и холеный – носил короткие жесткие воротнички, а галстуки предпочитал одноцветные, полагая, вероятно, что лучше чуть отставать от моды, чем не следовать ей совсем. Глаза у него были темные и подвижные, он часто улыбался, когда разговаривал, но улыбки эти, как правило, ничего не означали. На рукавах всех его пиджаков имелись отвороты, куда он по привычке засовывал носовые платки. По пятницам он надевал замшевые ботинки, которые сообщали всем, что он отправляется за город. Где он жил, казалось, не знал никто. В его кабинете всегда царил полумрак.

      – Больше полетов организовать мы не сможем. Этот был последний. В министерстве категорически против. Нам придется заслать туда своего человека. Я перебрал свою картотеку, Джон. Есть некто по фамилии Лейсер, поляк. Он справится.

      – Что случилось с Тейлором? Кто убил его?

      Эвери вернулся к двери и включил верхний свет. Они посмотрели друг на друга, чувствуя некоторую неловкость.

      – Извините, я все еще не до конца проснулся, – сказал Эвери.

      Они попытались начать разговор вновь, нащупывая его нить.

      Первым заговорил Леклерк:

      – Вы что-то долго добирались сюда, Джон. Какие-то проблемы дома? – Начальственного тона он так и не освоил.

      – Никак не мог поймать такси. Звонил в Клэпэм, но там не снимали трубку. У моста Альберта тоже не повезло.

      Он не любил вызывать недовольство Леклерка.

      – Вы вправе потребовать возмещения расходов. В том числе и на телефонные звонки по автомату, – рассеянно заметил Леклерк. – С женой все в порядке?

      – Я же говорю: никак не мог поймать такси. А дома все отлично.

      – Она не возражала?

      – Нет, разумеется.

      Вообще-то они никогда не обсуждали Сэру. Складывалось впечатление, что оба относились к ней совершенно одинаково, – так дети могут легко передавать друг другу игрушку, если она им успела надоесть.

      – Впрочем, у нее есть ваш сынишка, чтобы не чувствовать себя одиноко, – сказал Леклерк.

      – Да, вы правы.

      Леклерк явно гордился тем, что помнил – у подчиненного был сын, а не дочка.

      Он достал сигарету из лежавшего на столе серебряного портсигара. Как-то он рассказал Эвери, что портсигар ему подарили еще на войне. Человек, сделавший подарок, погиб, а по какому поводу был сделан презент, уже забылось: гравировка на крышке отсутствовала. И даже сейчас, признался Леклерк, он не мог с уверенностью