Косвенные улики (сборник). Юрий Перов

на часы.

      – Егорыч, дело есть, нужно поговорить, – сказал я и присел рядом с ним.

      Он молча подвинулся, освобождая мне место, и его деревянная нога прочертила по песку, насыпанному перед скамейкой, глубокую борозду.

      – Где ты пропадаешь? – участливо спросил я. – Вчера тебя целый день не было видно, и к нам не заглянул. Мы уж соскучились.

      – Мне и без вас весело, – ответил он мрачным голосом.

      – Как же ты вчера вечером сумел нас обойти? – не унимался я.

      – Спал я вчера вечером.

      – Так уж и спал?..

      – Говорю, спал, значит, спал. Надоели вы мне все.

      – А мне говорили люди, что видели тебя вчера вечером в половине одиннадцатого… То-то я удивился. Чего это, думаю, наш Егорыч в полуночники записался? Сроду за ним этого не было. А если и полуночничал, так опять же в нашем обществе…

      – Спал. Говорю, спал, значит, спал. Весь вечер спал и даже на двор не выходил. Ну ты как хочешь, – он еще раз взглянул а часы, – а мне пора. – Глаза его посветлели, и даже голос стал мягче. – Ты подожди, если дело у тебя. Я сейчас поправлюсь, так и поговорим.

      – Некогда мне ждать, Егорыч. Такое дело.

      – Ну тогда давай, начальник, выкладывай свое дело.

      – Гражданин Власов, вы подозреваетесь в убийстве директора ликеро-водочного завода Владимира Павловича Никитина. Пройдите со мной.

      Власов усмехнулся.

      – Это и есть твое дело, начальник? Хорошо, что при людях не сказал. Чуткость проявил. Стало быть, пошли?

      Мы встали. Он медленно заковылял по направлению к милиции.

      – Транспорт не догадались подать, – сказал он. – А почему это вы думаете, что Никитина убил я?

      Всю остальную дорогу мы молчали. На улице на нас никто не обращал внимания.

      Я медленно шел за Власовым. Идти мне совсем не хотелось. Настроение было дрянное. Мне предстояло привести Егорыча в милицию, снять с него ремень, обыскать и найти в карманах два рубля (рубль из выданной ему Надей трешки он наверняка уже пропил), смятую пачку «Прибоя», спички и кучу табачных крошек. Содержимое его карманов я знал лучше его. Кроме названных, крайне необходимых ему предметов, у него ничего больше не должно быть. Он живет просто и легко. Ему больше ничего и не нужно.

      Все это так, но факты упрямая вещь, как говорит Зайцев. Все факты против Егора. Его видели двое свидетелей. Из его ружья двенадцатого калибра произведен выстрел. У него в колодце обнаружена гильза.

      Власова мы поместили в изолятор временного содержания. Инспектор и эксперт, которых из областного управления привез с собой Зайцев, направлялись на квартиру к Власову. Когда все приготовления были закончены, я попросил у Зайцева сигарету и закурил. Мы уселись на стол, рядом друг с другом, и стали дымить.

      – Знаешь, – сказал Зайцев, – конечно, вся эта история не из приятных, но я рад за тебя. Хорошо, что все так удачно сложилось, может, теперь ты выберешься отсюда. Может быть, тебя к нам переведут, повысят, будем вместе работать. В общем, я рад за тебя.

      – Ты думаешь,