Я – из контрразведки. Алексей Нагорный

Грановитой палате в карауле и после торжественного обеда, когда августейшие особы удалились, гофмаршал приглашает охрану к столу. Какие были грибочки, мадам! Во мне пела каждая струна сердца. Мы были великой державой, мадам, а что теперь?

      – Вы ели за одним столом со шпиками охранки… Фи! – сказала она. – Впрочем, каких только сюрпризов не подносит нам жизнь…

      – А с кем мы теперь сплошь и рядом едим за одним столом… – вздохнул Раабен.

      – Вы правы, – кивнула она и улыбнулась, – вы даже не представляете, насколько вы правы, Евгений Климентьевич.

      Раабен молча улыбнулся в ответ и подумал, что приказ Крупенского устроиться он выполнил как нельзя лучше.

      Василий тем временем вышел из парадного и пересек Никольскую. В доме напротив он поднялся на третий этаж, позвонил в дверь, на которой была укреплена металлическая табличка «Присяжный поверенный Нахамкес Я. П.». Дверь открыла горничная в кружевном фартуке. Василий кивнул ей и прошел коридором в дверь налево. Там за письменным столом, на котором стоял вычурный телефонный аппарат, сидел полный молодой человек.

      – Нэлли привела офицера, – подобрался Василий, – на вид лет пятьдесят, выправка, гвардейский жаргон и прононс. Не исключено, что это один из тех двоих, с петроградского поезда…

      – Утром было еще одно убийство, на Малой Дмитровке, – сказал молодой человек. – Я позвоню, вызову наряд. Когда он отойдет от квартиры, мы его возьмем. Полагаю, на допросе он выложит все.

      – Предлагаю другой вариант, – сказал Василий. – Я за ним посмотрю. Он сейчас подопьет и станет менее зорким, а там решим.

      – А я уже решил, – спокойно возразил молодой человек, – будет, как я сказал.

      – Товарищ Нахамкес!

      – Товарищ Васильев! Запомните: моя фамилия Ивченков, а во-вторых, своих решений я не отменяю никогда.

      – Товарищ Нахамкес, – упрямо повторил Васильев, – я настаиваю на своем предложении. Офицер перспективный, а главное, нам нужен его сообщник. Ваше упрямство может все испортить, вы же знаете. Если я настаиваю – решаем мы вместе. Таков приказ руководства.

      – Я доложу товарищу Артузову, – покраснел Ивченков-Нахамкес. – Я не могу работать с неинтеллигентным человеком. Кто вы? Вы даже не рабочий, я даже не знаю, кто вы такой, в конце концов.

      – Катя, дайте мне бутылку «Смирновской», – крикнул Василий. – Товарищ Ивченков, я всю жизнь рабочий и в ВЧК нахожусь по личной инициативе товарища Артузова. И в партии – с октября пятого года. Мое прошлое безупречно.

      – А мне ваше прошлое внушает сомнение. Мы посоветуемся…

      – Со-о-ветуйтесь. Я работал для революции еще тогда, когда вас на свете не было.

      – Вот ваша водка, – горничная протянула Васильеву завернутую в газету бутылку. – Товарищи, сейчас не время, прошу вас!

      Ивченков снял трубку телефона:

      – Коммутатор Главтопа, – сказал он негромко. – Кто это? Это ты, Грязнов? Это Ивченков, – он засмеялся и посмотрел на Васильева. – Есть партия сырых березовых. Я предлагаю законтрактовать,