Голоса на обочине (сборник). Александр Малиновский

пожилая женщина, потом из её разговора я понял, что ей за семьдесят, начала говорить по сотовому телефону. Довольно громко, бодрым голосом и с ясной логикой. Не обращая на соседей никакого внимания.

      – Настя, я к тебе сегодня не приеду. Ну, обещала, а не получится…

      Еду сначала в больницу к внуку, а потом в школу, где он учится. Понимаешь, учитель физкультуры выгнал их на лыжах раздетых. Дима был в тонком трико. Слёг теперь. С его-то больными почками, в мороз двадцатиградусный… Сегодня, когда с утра узнала, дочери говорю: что ж у них там в школе дурдом, что ли?! Ведь ты справку о его болезни относила! Классный руководитель и школьный врач знают?

      – Что я могу сделать с ними? – отвечает. – Все только мычат.

      А мальчишка в больнице.

      Вот и поеду, Настя, я в эту школу. В лицо скажу, что они нелюди! Сама за себя не постоишь, кто поможет? Теперь такое время!.. Это ж прямо круговая напасть какая-то!.. Куда ни кинь…

      Выхожу сегодня из своей квартиры, закрываю дверь. Копошусь, замок стал заедать, не сразу ключ выдернешь. Смотрю: сосед, вот он! Нарисовался. Прапорщиком служит, а то и дело прибегает домой переодетый в штатское, да не просто, а в женское. Куртка, как у меня, зелёненькая. На голове шапочка вязаная.

      Подрабатывает где-то по два-три дня в неделю, на стройке.

      А служба идёт! На кого-то он спихнул дела-то свои! Иль нет их у него?..

      Вот тебе и Сердюков иль там Зурабов какой! В них, что ли, в одних причина? В начальниках? А мы-то где? Мы-то кем стали?

      Полиция, ФСБ… Эти с бандитами борются… Хоть как-то, а борются. А с такими вот бандитами, как эти в школе, сосед? Кому с ними бороться?

      Их, знаешь, сколько теперь? «Сбережение народа… Национальная идея…» Надо ещё каждому быть человеком!

      Их вот таких в школах, в армии, в больницах как к порядку привести? Какими силами? Ну, какими? Каждый чудит по-своему. Одному государству не под силу против таких! Приеду в школу, посмотрю на чудо-учителей… Поговорю. А то и за волосы оттаскаю!

      Царюю

      Приехала из Самары к соседке моей Дарье Межавовой золовка её, Клавой зовут.

      Несколько раз прошла мимо. Я в огороде копаюсь. А тут остановилась. Заговорила. То да сё, а потом:

      – Царюешь ты, баб Зоя!

      – Как это? – спрашиваю. – Слово-то какое?!

      – А так! Под окнами цельная плантация с картошкой. Соток на десять. Да на задах не менее пяти с огурцами, капустой и всякой всячиной…

      – И что? – говорю.

      – А то, что у нас в городе на асфальте редиска не растёт. И зарплата такая, что коту на похмелку не хватит.

      – Завидуешь, значит? – спрашиваю.

      Она молчит. Я ей:

      – А я, Клава, как поработаю часа два, особенно на солнце, так потом в мазанке лежу столько же. Прихожу в себя от такой плантации. Мне семьдесят первый годок пошёл. Не девка чать…

      – Всё равно царюешь! – настаивает Клавдия. – Ведь, чай, зимой твои дети-то в городе и с картошкой, и с капустой. Верно? Всё отсюда! От тебя зависят.

      – Не без этого, – отвечаю.

      – Во, во!

      Это мне её «во-во»!

      Говорю:

      – Раз такая разумная, то переезжай сюда. Вон в доме