Прекрасные. Дониэль Клейтон

между нами гигантским осьминогом.

      Теперь я лучше себя контролирую и совершаю меньше ошибок, но до сих пор чувствую этот зуд под кожей. Он означает, что магия совершила именно то, что я и задумала.

      Я открыла глаза. Лепестки камелии стекли с тела маленькой Серой, как воск, явив ее толпе. Раздались удивленные возгласы и крики восторга:

      – Браво!

      – Великолепно!

      – Невообразимо!

      – Блестяще!

      От рева толпы затряслось стекло. В голове перестает стучать, сердце успокаивается, щеки бледнеют.

      На девочке маленькая копия моего розового платья, сделанного из цветков камелии. Кожа точно такого же оттенка, как и у меня: золотисто-шоколадная, блестящая в свете фонарей, как хрустящее сахарное печенье, только что вынутое из кипящего масла. Я сделала девочке небольшую ямочку на левой щеке, как у себя. Темные кудри убраны в традиционный высокий пучок Прекрасных – такой носим только мы.

      Она – мой маленький близнец. Между нами лишь одно различие: ее глаза кристально-голубые, как воды Королевской Гавани, а мои – янтарно-коричневые, как и у всех моих сестер.

      Другие девочки показывают на нее пальцами, приоткрыв рот от восторга. Я назвала свою маленькую подопечную Холли, в честь остролиста, чьи цветы могут пережить самые холодные орлеанские морозы и остаться такими же прекрасными. Над площадью раздался гром аплодисментов. Восторженный рокот заполнил каждую клетку моего тела.

      Девочка уставилась на собственное отражение, разинув рот. Она крутилась, разглядывая свои руки и ноги, трогала лицо и волосы. Ее изображение появилось на экранах аэростатов. Новая внешность продержится всего месяц, прежде чем серость снова поглотит ее, но сейчас это никого не волнует.

      Я искренне надеюсь, что какая-нибудь бездетная леди удочерит Холли после того, как ее изображения появятся в газетах и в новостях. Я хочу, чтобы ее жизнь полностью изменилась. Жители Орлеана любят всё красивое. И эта малышка достойна занять почетное место в их сердцах.

      Холли смотрит на меня изумленными глазами и приседает в реверансе.

      Я опускаю взгляд вниз, на сестер. Блики лунного света падают на кареты. Они наблюдают за мной уставшими глазами, едва приоткрыв веки, но машут и хлопают вместе со всеми. Все мы разные. Эдель белая, как окружающие ее цветы, черный пучок Падмы отражает свет, уголки ярких глаз Ханы красиво приподняты, медные волосы Амбер выглядят как бушующее пламя, а фигура Валерии напоминает латунные песочные часы, которые Дюбарри переворачивала, засекая время наших упражнений с магией. В Орлеане только мы рождаемся уникальными, яркими.

      Толпа принялась скандировать девиз Прекрасных: «Красота – это жизнь».

      Королева подняла золотую подзорную трубу и стала разглядывать нас с Холли, словно жуков под стеклянным колпаком. Все стихло. Дыхание застряло у меня в горле. Я сцепила руки в замок.

      Королева положила трубу на колени и захлопала. Драгоценные кольца, зажатые между ее изящными пальцами, засияли, как маленькие звезды.