Спартанцы XXI века. Михаил Болтунов

длинную беседу он ни на мгновение не снял руки с кольца.

      – Вы откуда? – спросил Власенко.

      – Да мы военные. Наша часть здесь, по соседству, – ответил за всех Ивон.

      – Звание у вас какое?

      – Звание? – удивленно переспросил заместитель начальника группы. – Старшина я, а ребята…

      Двое представились сержантами, Картофельников – рядовым.

      Власенко усмехнулся:

      – Что ж с вами говорить, хлопцы. Вы же ничего не решаете…

      В эту тревожную минуту, может быть, впервые в жизни молодые бойцы группы «А» почувствовали свой непрофессионализм. Что же делать? Переговоры командира подполковника Зайцева не увенчались успехом. Да и они вчетвером второй час уговаривают террориста. А он не «уговаривается», лишь крепче сжимает кольцо взрывного устройства. Теперь вот бухнули, что они сержанты.

      И вправду, стоит ли тратить время на старшину и сержантов? Вот так пассаж. Повернется сейчас и уйдет – и весь разговор. Однако Власенко не уходил. То ли вполне миролюбивый простецкий вид армейских «сверхсрочников» подкупил его, то ли нервы сдавали – поговорить захотелось, но он обратился к стоящей четверке:

      – А я думал, «митьки» набежали.

      – Кто-кто? – переспросил Филимонов.

      – Да «митьки», говорю, – милиция.

      Он опустил голову, оглядел пояс, палец на кольце, потом медленно, словно прощупывая, прошелся по ногам, добрался до лиц стоящих перед ним людей.

      – Если у меня тут ничего не получится, пойду и взорву «митьков».

      – Да что ты, Юра, – сказал кто-то из группы.

      Власенко помолчал, глядя в лицо возразившего, а потом спросил:

      – Тебя били когда-нибудь в милиции?

      – Нет…

      – А меня били. Ногами. Как мяч футбольный, катали.

      Установилась тишина. Ивон и его подчиненные понимали: их жизнь, безопасность посольства в руках этого человека. Надо было раскачать парня, может, удастся уговорить сдать свою «игрушку».

      Посочувствовали. Вместе поругали «митьков». Стали уговаривать, мол, брось ты это дело, Юра. Пойдем, сядем как люди, выпьем, поговорим. Спросили: тебе чего надо-то?

      Загорелись глаза у Власенко, но пойти с ними отказался.

      Картофельников смотрел в сияющие глаза Власенко и думал: да, этот человек – преступник, один неверный шаг – и он утащит в преисподнюю десятки людей. Но не родился же он таким. Неужто только теперь пришло время выслушать этого парня, когда ни у него, ни у них, по существу, нет выбора. Кто они – те люди, которые били его ногами, поправ закон и мораль, кто они, не принявшие его в институт? Может, все обстояло и не совсем так, как он рассказывает, но почему же на его пути не нашелся человек, который понял бы, выслушал, помог? И не нужен был бы тротил.

      И снова, неожиданно для всех, Власенко стал читать стихи. Хорошие были стихи. Картофельников и сам когда-то в институте увлекался Шиллером. Но никогда не думал, что услышит стихи здесь, в американском посольстве, на лестнице, пребывая чуть ли не в роли заложника.

      Вставайте