Хороша была Танюша. Яна Жемойтелите

зашуршал бумагами и прокашлялся.

      – Шестнадцать.

      – Несовершеннолетняя, значит. Так вы сами видели, как Герман Васильев ломился к вам в нетрезвом состоянии?

      – Нет, но мне рассказывали. Да это все видели, как он пьяный по улице шлялся. Он каждый праздник…

      – И вы тоже этого не видели, Айно Осиповна? – следователь обратился к маме.

      – Это… я…

      – А где же еще одна ваша дочь, Татьяна Брусницына? – спросил следователь с таким напором, что Танюшка поняла, что он пришел исключительно за ней.

      – Так она… – мама запнулась, неспособная врать даже в критической ситуации, и Танюшке стало очень стыдно за то, что она прячется, заставляя маму и Настю ее выгораживать.

      Она робко вышла из комнаты, по-прежнему кутаясь в плед в попытке создать вокруг себя защитный слой. Взгляд у следователя был цепкий, испытующий и точно просвечивал всю ее даже сквозь этот плед.

      – Что же вы, Татьяна Брусницына, от меня прячетесь?

      – Я приболела немного, – все-таки соврала Танюшка. И ей тут же сделалось так неудобно за свое вранье, что она вспыхнула до корней волос, боясь даже и взглянуть на следователя.

      Следователь спросил, что она может сказать по поводу инцидента у калитки прошлым вечером. Танюшка рассказала, как оно было, и что Костя Геру вовсе не бил, и что у Кости есть даже медаль «За отвагу» и вообще он контуженный. Пока она говорила, следователь что-то быстро писал на желтоватом листке. Потом, подняв глаза, спросил:

      – У вас были отношения с Германом Васильевым?

      – Нет, да вы что! Клеился он ко мне, ну так мало ли кто там клеится. Я не хотела никаких дел с ним иметь!

      – Что же, он преследовал вас?

      – Да просто пьяный он был вчера! С пьяным какой разговор?

      – Понятно, – следователь произнес как-то полувслух, даже хохотнув. – А что это румянец у вас во все щеки? Жар?

      – Говорю, простыла, – Танюшка смешалась.

      – Еще несколько вопросов, – следователь опять уткнулся в бумаги. – Вы работаете? Учитесь?

      – Учусь. В университете на первом курсе. Отделение финского языка.

      – Понятно, – следователь опять стал что-то записывать.

      – А что же теперь будет? – не выдержала Танюшка.

      – Что будет? – следователь оторвал глаза от бумаги и очень внимательно посмотрел на Танюшку. – Будет судмедэкспертиза, а потом, как говорится, вскрытие покажет.

      – Что… покажет? – От слова «вскрытие» Танюшке сделалось нехорошо и очень страшно.

      – Действительную причину смерти Германа Васильева, – бесстрастно ответил следователь. – А вы пока подпишите вот здесь: «С моих слов записано верно».

      – Зачем это?

      – Затем, что я ничего не присочинил в ваших показаниях, – так же бесстрастно пояснил следователь.

      – Подписывай, Танюха, не дури, – встряла Настя.

      – Ладно, – Танюшка поставила свою подпись.

      – Но вы же даже не прочли, – сказал следователь.

      – А