Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Сергей Солоух

какой-нибудь чудак пожелал, как, скажем, Владимир Набоков со своей «Аней в стране чудес», при переводе гашековского романа полностью русифицировать имя главного героя, то самым верным был бы вариант – бравый солдат Осип Шульга. Впрочем, с общеславянской левизной не все согласны.

      Исследователи, склонные к домашней, менее научной и, соответственно, идеологически выдержанной лингвистике, например автор швейковской энциклопедии Милан Годик (HL 1998), вполне допускают и немецкое происхождение – от слова schweig (schweigen) – молчи, молчать. Как это молчание увязывается с ногами в случае куда более популярной, чем Швейк, фамилии Швейнога, при этом не говорится ничего. А равно и о том, как пристраивается к целому набору явно однокоренных, перечисляемых Антонином Котиком – Švejnožka, Švejnoch, Švejnar, Švejla, Švejch, Švejkar и Švejda.

      Так или иначе, в своем творчестве к образу Швейка Гашек обращался трижды. Впервые в 1911 году, когда были написаны и опубликованы в нескольких номерах популярного пражского журнальчика «Карикатуры», а затем и «Весельчак» (Dobrá kopa) один за другим пять антимилитаристских рассказов:

      1. «Švejk stojí proti Itálii» (Karikatury, 22.05.1911).

      2. «Dobrý voják Švejk opatřuje mešní víno» (Karikatury, 19.06. 1911).

      3. «Superarbitrační řízení s dobrým vojákem Švejkem» (Karikatury, 17.07.1911).

      4. «Dobrý voják Švejk učí se zacházet se střelnou bavlnou» (Dobrá kopa, 21.07.1911).

      5. «Dobrý voják Švejk působí u aeroplánů» (Dobrá kopa, 28.07. 1911).

      На русском языке – впервые в малодоступном ныне переводе М. Скачкова (Бравый солдат Швейк готовится к войне. Юмористические рассказы. М.–Л.: Гослитиздат, 1931, с. 61–65) и затем уже в переводе Д. Горбова – ГИ 1955, с. 67–85 или Ю. Молчковского (т. 2, Библиотка «Огонек». – М.: Правда, 1958, с. 287–301).

      Бравый солдат Швейк перед войной:

      1. «Поход Швейка против Италии».

      2. «Швейк закупает церковное вино».

      3. «Решение медицинской комиссии о бравом солдате Швейке».

      4. «Бравый солдат Швейк учится обращаться с пироксилином».

      5. «Бравый солдат Швейк в воздушном флоте».

      Летом того же 1911-го Гашек дарит едва рожденного бравого солдата двум шуточным сценкам, написанным сотоварищи (Франтишек Лангер, Эмил Дробилек, Йозеф Мах и другими любителями пива и пивной пана Звержины – Zvěřiny), – «Крепость» (Pevnost/Die Festung) и «Агадир» (Agadir). Стилистически трехчастная «Крепость» примечательна тем, что, как и будущий роман о бравом солдате, двуязычна. Немецкий и чешский сосуществуют на равных правах. Кроме того, забавна и смена субъектов и объектов. То есть по ходу немудреной драмы арестовывают не Швейка, а Швейк – явившегося из небытия императора Карла IV. И именно его, императора, а не Швейка, после допроса у полковника объявляют психом и отправляют к докторам в больницу. А неизменна среди всех этих перестановок верность и преданность Швейка непосредственному начальству: «я служу пану полковнику до последнего вздоха» (sloužím panu obrštovi až do posledního dechu). Ну а в четырехчастной безделице «Агадир», написанной, как и положено классическим образчикам, целиком стишками, Швейк и вовсе не Швейк, даром что по-прежнему австрийский солдат. Он выступает этаким водевильным Отелло, безжалостно и хитроумно отправляющим в пасть львов одного за другим ходоков к своей походно-экспедиционной жене Зулейхе (Sulejka). И чеха Выскочила