О бедной сиротке замолвите слово. Карина Демина

поступите. Варнелии перечить не посмеют… и это радует, да… но расслабляться не стоит. Всего-то четверть часа, а вы опустошены. Следовательно, что?

      – Что? – послушно повторила я вопрос, мечтая оказаться где-нибудь подальше и от госпиталя, и от мастера. В комнате бы своей… лечь и лежать, лежать… можно даже не раздеваться…

      – Необходимо уделить особое внимание техникам восстановления и контроля… определенно… вот, выпейте, – он протянул крохотный флакон темно-зеленого цвета. – Не бойтесь, не отрава…

      Я хмыкнула.

      Травить меня было вроде бы как некому… и не за что…

      – Ваше здоровье, – я отсалютовала флаконом и, выпив содержимое его одним глотком – оказалось оно на редкость ядреного вкуса, – добавила: – Спасибо…

      – Не за что… – мастер вздохнул. – Но в любом случае вам придется непросто…

      Это я уже поняла.

      А с другой стороны, когда мне было просто, а?

      И потянулись караваны дней.

      Подъем.

      И обязательная утренняя пробежка.

      Завтрак.

      Душ и час для самостоятельной работы…

      Госпиталь.

      Мастер Варнелия и бесконечная, казалось, череда пациентов… старшекурсники, старательно меня не замечающие, и все-таки я ощущала их неприязнь.

      Плевать.

      Мне было интересно… когда я решила стать врачом? Когда поняла, что мама уходит, а я не способна остановить ее? Или еще раньше, когда бабушка впервые пожаловалась на сердце? Или позже, когда я сидела в уголке, наблюдая за хмурой пожилой женщиной, которая только и могла, что давление измерить?

      Перебирая склянки с лекарствами?

      Вдыхая острый запах корвалола? Наблюдая, как перекатываются в пузырьке желтые таблетки валерианы? Сердечникам вредно волноваться, а не волноваться моя бабушка не умела. И не помогали ей ни корвалол, ни настойка боярышника, за которой меня регулярно отправляли в аптеку, ни прочие, как понимаю, копеечные лекарства – большего мы не могли себе позволить.

      Или в больнице?

      Больницы меня не пугали. Напротив, именно там, среди серо-зеленых стен, пропитанных характерной смесью запахов – лекарств и хлорки, – я чувствовала себя спокойно.

      Здесь стены пахли травами.

      И весь чердак был отдан травникам, которые, как я поняла, в этом мире заняли нишу фармацевтов. Меня провели по их владениям, показав и обширные затененные сушильные комнаты, и огромный шкаф-хранилище. Дали подержать нарвалий рог, бледно-голубой и какой-то стеклянный, явно неорганической природы.

      Ступки и измельчители.

      Обсидиановые ножи и медные ложки, а еще каменные и стеклянные…

      Сепаратор, похожий на огромного паука. И целый выводок кубов-концентраторов, в которых доходят зелья.

      На чердаке работали те, чей дар оказался недостаточно выражен, чтобы стать целителем. И по взглядам, которыми обменялись старшекурсники, было очевидно, что мое место именно здесь.

      Всего у мастера Варнелии было трое учеников.

      Высокий пегий парень, носивший косы и браслеты с вязками камней. Он разговаривал мало,