Длинная дорога. Александр Владимирович Емильянов

с легким сарказмом в голосе. –Так в этом и весь смысл, – с воодушевлением подхватил Тавин. Это то, чего вам никак не понять. Вы еще горько пожалеете, если выйдете за третий круг на новую ступень. Уж, я такого навидался: гора амбиций и надежд, а заканчивается все одинаково, уж можете мне поверить. Все заканчивается только одним – выше плата и нервы, да переживания – вот и вся разница.– Ну, а мы хотим, получить жезлы подмастерьев и побыстрее, пока не успели состарится здесь.– Ха, подмастерья? Одно другого не лучше,– проворчал Тавин, работая ложкой. Да, беда одна и та же. Ну, будете вы с никому не нужными жезлами, и ничего существенно не изменится. Только плата у вас за обучение будет начинаться с дюжины полновесных солов, и не за круг, как сейчас, а за каждую четверть и, дай боги, что бы так все и осталось,– уже сам себе под нос проворчал он. Беседа становилась все интереснее. Я прикинул, что эта тема ходит тут уже давно и не по одному кругу. – Как у тебя?– немного не терпеливо спросил Тиммон у Виленна. – Двадцать три и семь,– немного ворчливо обронил он. Тиммон так и застыл с открытым ртом, не донеся ложку до рта. –Во имя Талии– богини мудрости, что случилось? Ты что стащил у кого то из них колпак.?– Да так, недосчитал кое – чего,– невозмутимо мрачно буркнул Виллен, желая замять эту тему. Мераг загонял меня по арифметике и переводах из Астурийской в Тилейскую валюту. На этом и погорел,– сказал он доедая суп.– Мое сердце безутешно скорбит по тебе, – с иронией проговорил Тиммон,– особенно после тех твоих шуточек в первые две четверти.– А у тебя сколько за эту четверть?– поинтерисовался Тиммон у старожила Академии. Тавин глянул на него и выдал:– Пять и два,– и довольно осклабился. Вилен лишь тихо выругался на свою злую удачу. Я тут же спросил, желая развить тему: –До меня доходили разные слухи, и часто у вас тут так цены задирают?– Нет, если ты достаточно умен, и имеется голова на плечах, особенно если наверх не рвёшься, там, где оплата выше,– пробурчал, поглощая свой обед, Тавин. –Только нобилям, да аристократам – бездельникам, – скороговоркой произнес Виленн. Таувэриш бездельники, дворянские сынки, которым нечем заняться тут, вот им – то и завышают плату. Наверное им назначают такую высокую плату только для того, чтобы они ходили и жаловались на это, да все это без толку,– вяло махнул он рукой.– Мне без разницы,– ровно сказал Тавин. Пусть дерут с них сколько хотят, главное, что бы мне не повысили плату. Я вздрогнул, когда с другой стороны стола грохнул поднос.– Что ж, очевидно речь идет обо мне. Я поднял голову. Это был стройный, высокий, красивый, молодой человек с зеленоватыми глазами, гладко выбритый, с высокими скулами, щеголевато одетый в яркие шелковые одежды. На поясе у него висел короткий кинжал с причудливой резьбой у рукояти. Я то думал, что в Академии оружие запрещено. Это было первое оружие, которое я увидел за все время нахождения в этих стенах.– Савьен ?– недоверчиво спросил Тиммон.– Что ты тут делаешь? –Да, я сам задаюсь тем же вопросом. Он посмотрел на неровную скамью.