Машина, сгоревшая от любви. Влад Лукрин

кивнула.

      Не стоит спорить: советы можно пропускать мимо ушей.

      – Сколько оттенков каждого цвета в цветовом редакторе? – спросил он.

      – Зависит от редактора. Около двухсот с половиной. Но я слышала, есть редакторы, где число оттенков доходит до трехсот и даже четырехсот.

      – Да, это много. Вроде бы. Обычными красками ты не смешаешь столько, – его голос звучал мягко и рассудительно, – но настоящими красками ты сможешь найти оттенок, которого никогда не найдешь в цветовом редакторе. И это будет живой цвет. Попробуй настоящие краски. Живое должно работать с живым.

      – Хорошо. – Она кивнула, хотя не очень поняла смысл и не очень поверила.

      – Кстати, тебе нравится мой кабинет? – На его лице впервые за время разговора мелькнула улыбка. Она была сдержанной, а лицо при этом оставалось серьезным.

      – Да, очень нравится, – ответила Ника.

      – А честно?

      – Нет, не очень.

      – Почему?

      – Здесь пусто и как-то холодно.

      – Отлично. Попробуй нарисовать мне интерьер.

      Он сделал движение ладонью, и перед Никой на столе загорелся интерфейс.

      – Какой?

      – Придумай сама.

      – Какой стиль вам больше нравится?

      – Задаешь много вопросов. – Он нахмурился. – Любой стиль. И не обязательно комната. Это может быть любое место встречи. Подбери нам какой-нибудь пейзаж. Давай.

      Ника огляделась. Холод и пустота – вот что царило в этой комнате. И еще кабинет переполняло одиночество. Только это было совсем другое одиночество, не такое, как в школьных коридорах. Оно не душило. Это было белое и гордое одиночество, которое, может быть, скапливается на вершинах гор.

      Внезапно Ника поняла, что нужно делать. Несколько взмахов руки, и ножки учительского стола погрузились в снег на вершине горы. Стены будто исчезли, и вокруг открылась безбрежная синева. Только ниже вершины стелились облака.

      «Это гора Килиманджаро», – пришло в голову Нике. Она не могла вспомнить, откуда знает это название и вообще в какой части света находится эта гора. Но они сидели на вершине Килиманджаро, никаких сомнений.

      – Интересно. – Март Григорьевич посмотрел по сторонам и повторил: – Интересно.

      «Чего-то не хватает», – подумалось Нике. Она сделала несколько быстрых движений рукой, и над вершиной стала кружить чайка.

      – Чайка? Над горой? – удивленно сказал Март Григорьевич. – Ты уверена?

      – Да.

      – Давай попробуем так. – Он сделал пару взмахов, и вместо чайки появился альбатрос. – Хотя бы так. Буревестник. Что скажешь?

      – Нет. – Ника взмахом руки вернула все обратно.

      Ей захотелось, чтобы над горой кружила именно чайка. Альбатрос здесь показался слишком банальным. У нее в голове даже вспыхнуло имя чайки: Джонатан Ливингстон. Откуда оно взялось, непонятно. Раньше она никогда не слышала этого имени. По крайней мере, ничего такого не вспоминалось. Но все-таки чайку звали именно Джонатан Ливингстон, и не иначе.

      Только затем она вдруг осознала, что учитель, внося