Изобретение Вальса (сборник). Владимир Набоков

буря в лабиринте

      гудящих жил, костей и перепонок.

      Я жить боюсь. Боюсь я ощущать

      под пальцами толчки тугие сердца,

      здесь – за ребром – и здесь, на кисти, – отзвук.

      И видеть, мыслить я боюсь – опоры

      нет у меня, – зацепки нет. Когда-то

      я тихо верил в облачного старца,

      сидящего средь призраков благих.

      Потом в опустошительные книги

      качнулся я. Есть книги как пожары…

      Сгорело все. Я был один. Тянуло

      пустынной гарью сумрачных сомнений, –

      и вот, в дыму, ты, Гонвил, появился –

      большеголовый, тяжкий, напряженный,

      в пронзительно сверкающих очках,

      с распоротою жабой на ладони…

      Ты щипчиками вытащил за узел

      мои слепые слипшиеся мысли,

      распутал их, – и страшной простотой

      мои сомненья заменил… Наука

      сказала мне: «Вот – мир», – и я увидел

      ком земляной в пространстве непостижном –

      червивый ком, вращеньем округленный,

      тут плесенью, там инеем покрытый…

      И стала жизнь от этой простоты

      еще сложней. По ледяной громаде

      я заскользил. Догадки мировые –

      все, древние и новые, – о цели,

      о смысле сущего – все, все исчезли

      пред выводом твоим неуязвимым:

      ни цели нет, ни смысла; а меж тем

      я втайне знал, что есть они!.. Полгода

      так мучусь я. Бывают, правда, утра

      прозрачные, восторженно-земные,

      когда душа моя – подкидыш хилый –

      от солнца розовеет и смеется

      и матери неведомой прощает…

      Но, с темнотой, чудовищный недуг

      меня опять охватывает, душит:

      средь ужаса и гула звездной ночи

      теряюсь я; и страшно мне не только

      мое непониманье, – страшен голос,

      мне шепчущий, что вот еще усилье –

      и все пойму я… Гонвил, ты любил

      свою жену?..

      Гонвил

                      Незвучною любовью,

      мой друг, – незвучной, но глубокой… Что же

      меня ты спрашиваешь?

      Эдмонд

                      Так. Не знаю…

      Прости меня… Не надо ведь о мертвых

      упоминать… О чем мы говорили?

      Да, – о моем недуге: я боюсь

      существовать… Недуг необычайный,

      мучительный, – и признаки его:

      озноб, тоска и головокруженье.

      Приводит он к безумию. Лекарство,

      однако, есть. Совсем простое. Гонвил,

      решил я умереть.

      Гонвил

      Похвально. Как же

      ты умереть желаешь?

      Эдмонд

                      Дай мне яду.

      Гонвил

      Ты шутишь?

      Эдмонд

              Там, вон там, в стене, на полке,

      за черной занавеской, – знаю, знаю, –

      стоят, блестят наполненные склянки,

      как разноцветные оконца – в вечность…

      Гонвил

      …Иль в пустоту. Но стой, Эдмонд, послушай, –

      кого-нибудь