Крысиные бега. Сергей Михайлов

назад, но не успел: подорвался на чеченской мине и попал в госпиталь.

      Человек, который полгода назад пытался уже убить меня, но вместо этого угодил в лапы ФСБ.

      А сейчас он на свободе, и это тревожит меня более всего. За какие такие заслуги он преспокойно расхаживает по Москве? Да ещё набрался наглости завалить прямо ко мне!

      Он особенно не церемонился и уже топал по ковровой дорожке прямиком в мою комнату. Я машинально следовал за ним, не зная, как мне поступить дальше. А он уже по-хозяйски развалился в моём кресле, сдвинул шляпу на затылок, ослабил узел галстука.

      – Уф, душно! На улице прямо-таки весна.

      Я наконец обрёл дар речи.

      – Какого чёрта, полковник? Или кто ты там сейчас?

      – Послушайте, господин Рукавицын. Давайте забудем прошлое и начнём строить наши отношения с чистого листа. Я к вам по делу.

      – Забыть прошлое? Это ты, убийца, предлагаешь мне?! Забыть ту девочку?

      – Остуди свой пыл, фотограф. Да, я подлец, мерзавец, негодяй – называй меня как хочешь. Но это всё в прошлом, теперь я другой. Человек ведь может исправиться, не так ли?

      – Тебе это не грозит, Пастухов. Такие, как ты, неисправимы.

      – Ладно, хватит лирики, Рукавицын. Я уже сказал, что пришёл по делу. И лучше будет, если мы это дело решим полюбовно.

      Я усмехнулся.

      – Угроза? Что ж, другого я и не ожидал.

      – Это не угроза, фотограф, это здравый смысл. Ты отдаёшь мне папку, я тихо исчезаю, и мы всё это забываем, как страшный сон. Как будто ничего и не было.

      – Откуда тебе известно про папку?

      – Я работаю на Контору.

      Опа-на! А ведь всё может быть, чёрт побери! Если это так, тогда многое объясняется. Во-первых, то, что он на свободе. За те преступления, что он совершил, ему не меньше пятнашки светило. Во-вторых, его информированность. О папке могли знать только в ФСБ, да ещё те бандиты, что подстрелили Куценко. А может, он бандит? Да нет, вряд ли. Скорее всего, он говорит правду. Может быть, и не всю правду, но то, что Контора ему «крышует», вполне могло быть реальностью.

      Я решил его слегка подразнить, а заодно и прощупать.

      – С каких это пор в ФСБ стали таких отморозков брать?

      Я знал: и не таких берут. Агентурная сеть сплошь и рядом вербовалась из преступного элемента.

      – Там умеют ценить настоящих профессионалов, – с вызовом ответил он. – Такие спецы, как я, на дороге не валяются. Хватит, Рукавицын, отдай папку, и я уйду.

      В этот момент в кармане у меня завибрировал мобильник. Мой мобильник. Держу пари, это Киселёв. Но Пастухову об этом знать не следует. Поэтому я незаметно сунул руку в карман брюк и на ощупь отменил вызов. Чуть позже я сам с ним свяжусь. Если, конечно, удастся выпроводить полковника.

      – Я жду, фотограф. Не вынуждай меня применять силу.

      – У меня нет никакой папки.

      Пастухов выдержал паузу, потом поднялся и вплотную приблизился ко мне.

      – Вот что, Руковицын, давай начистоту. Мне нужна эта папка, и я её получу, хочешь ты этого или нет.

      – Повторяю, у меня её нет. Я отдал её