Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века. Рейнхарт Дози

поразила неизлечимая болезнь. Он не переставая оплакивал своих соплеменников из племени сулайм, убитых в сражении. Отказавшись от всех надежд, он бесконечно возрождает скорбь вдов и сирот».

      Другой кельбитский поэт воспел победу своих соплеменников. Он злорадствовал о позорном бегстве кайситов, которые в спешке бросали штандарты. Знамена летали в воздухе, словно испытывающие жажду птицы, которые кружат, прежде чем спуститься к воде. Он перечисляет одного за другим вождей кайситов – у каждого племени было кого оплакивать.

      «Трусы! Все они были убиты в спину! Конечно, на равнине были те, кто прыгал от радости! Те, кто отрезал носы, руки и уши кайситов, кастрировал их, когда они лежали на земле!»

      Глава 7

      Хариджиты и шииты

      Пока Мерван – ставший хозяином Сирии благодаря победе в битве при Мардж-Рахите – готовился покорить Египет, Зуфар, теперь лидер своей партии, перебрался в Киркесию, крепость в Месопотамии, к востоку от Киннисрина, в месте, где Хабур впадает в Евфрат. Киркесия постепенно стала штаб-квартирой кайситов. Поскольку масштабные военные действия были невозможны, они ограничивались ночными нападениями и засадами, но действовали безжалостно. Возглавляемые помощником Зуфара, которого звали Омайр ибн Хобаб (Ховав), они грабили лагеря кельбитов в пустыне Семава, не щадя никого. Увидев мародеров, покрытых кровью и нагруженных добычей, Зуфар взволнованно воскликнул: «Пришло время невзгод для вас, кельбиты! Наша месть – ваше наказание. В пустыне Семава вы больше не будете чувствовать себя в безопасности: бегите оттуда и забирайте с собой сыновей Бахдаля. Ищите спасение там, где грязные рабы трудятся в оливковых рощах».

      Тем не менее кайситы имели тогда лишь второстепенное значение. Да, Киркесия стала бичом и ужасом окрестных регионов, но в конечном счете она была лишь укрытием для банды грабителей и не могла причинить Мервану серьезные неприятности. Его главной заботой стало покорение Ирака, и грозные враги, с которыми ему предстояло сразиться, были совершенно другого порядка.

      Ирак того времени представлял собой интересное и довольно сложное явление. Странные и удивительно экстравагантные доктрины соперничали между собой в популярности: преемственность и выборность, деспотизм и свобода, божественное право и суверенитет народа, фанатизм и безразличие боролись за господство. Победившие арабы и побежденные персы, богачи и бедняки, мистики и скептики конфликтовали повсеместно. Для начала существовала умеренная партия, которая относилась без любви и к Омейядам, и к Ибн-Умайру. Вряд ли хотя бы один человек в Ираке испытывал уважение к последнему, или симпатизировал принципам, которые он представлял. И все же, поскольку все попытки создать национальное правительство в Басре или Куфе оказались неудачными, умеренные в итоге признали его, считая его единственным человеком, способным поддерживать в стране хотя бы подобие порядка. Одна часть партии состояла из мусульман, вера которых была весьма