Самые прекрасные груди на земле. Максим Матковский

период.

      Мы сдали путевки, подумали-подумали и решили праздновать Новый год дома.

      Однако и этому не суждено было случиться.

      Мать Елены расхворалась. А жила она в Мелитополе. Отец же Елены работал дальнобойщиком и уехал в Данию. Вернуться же он должен был только через месяц. Вот мать и позвонила Лене и попросила, чтобы она приехала.

      Я сказал, что как только приму экзамены у студентов, так сразу же и отправлюсь следом за ней в Мелитополь.

      Но Лена огорчилась и лишь отрицательно покачала головой. Мы про это с ней давно не говорили, я имею в виду про конфликт, который приключился между мной и ее родителями летом.

      Из-за этого конфликта они меня сильно не возлюбили.

      Они посчитали меня не в себе, тю-тю, чокнутым!

      Ведь, когда мы вместе впервые поехали к ее родителям в Мелитополь, у меня случился очередной приступ празднования Нового года.

      А ее родители – консервативные люди – сказали, что Новый год празднуется в конце декабря и немножко в январе, на что я рассмеялся им в лицо и назвал их глупцами.

      Итак, Лена собрала вещи и оставила меня одного. Тогда я взял мобильный и позвонил своему другу Мишке, он сообщил, что они все же решили рискнуть и поехать в Египет, что бы там ни происходило. Я сказал, что тоже хочу, но было слишком поздно и путевок в наличии не оказалось.

      Тогда я обзвонил своих приятелей и коллег по работе: у всех уже наметились какие-то свои планы, и в планы эти они не хотели меня посвящать.

      Они, будто сговорившись, отвечали:

      – Извини, дружище, мы в этом году будем праздновать узким семейным кругом.

      Они нагло врали и нагло называли меня «дружище».

      Ничего не оставалось, и я позвонил своим родителям, которые нехотя праздновали Новый год лишь потому, что так принято и все его праздновали.

      Родители ложились спать, обычно не дожидаясь боя курантов.

      Я всю жизнь говорил им:

      – Да у вас ничего святого нет!

      Но к моему величайшему удивлению, родители ответили: «Мы уезжаем к друзьям за город на три дня. Извини!»

      В расстроенных чувствах я кинул трубку и поехал принимать экзамен у третьего курса.

      Большинство третьекурсников были старше меня, так уж сложились обстоятельства, что свою преподавательскую карьеру в Институте филологии я начал в двадцать один год.

      Иногда я очень жалел, что в институте запрещено применять розги. Конечно, третьекурсники пришли на экзамен неподготовленными, посчитав, что раз преподаватель молодой, то он расставит всем «отлично» и отпустит с богом.

      Но я проставил одни трояки и под напряженными злыми взглядами студентов прошелся по коридору за кофе.

      Потом я зашел на кафедру и спросил заведующую кафедрой (шестидесятипятилетнюю женщину с гоминидными чертами лица), где она собирается праздновать Новый год.

      Заведующая кафедрой всю дорогу относилась ко мне с презрением. Она считала меня недоучкой, выскочкой и грубияном.

      Я тоже считал ее недоучкой, выскочкой и грубияном, однако она забралась чуть выше по университетской лестнице, и лестницу эту мне из-под