Жизнь и смерть князя Святослава. Князья и воины. Любовь Сушко

это осуществить. Напрасно она таила надежду, что он остановится и одумается, этого не случилось.

      Мария может быть впервые не стала ему перечить, какое-то равнодушие было в ее душе. Пусть будет как будет, так как он этого хочет. Она отправилась к кумирам, расположенным за городом, около Олегова кургана и спросила у князя, стоя у Перуна:

      – А как же твой бог, ты его с собой прихватишь?

      – Он давно здесь, пусть город охраняет, там мы нового сотворим, – размышлял вслух князь. А в том дворце уже поставили нового кумира.

      – Как все легко и просто у тебя выходит, новый дворец, новый бог, там и жизнь видно будет новая. Хорошо, если не хуже этой.

      Больше они о Перуне не говорили, кажется, что он навсегда остался в Киеве. Но почему она о том говорила, может, упрекала его, хотя он о том давно думать забыл. Но и к капризам ее он тоже привык.

      – А кто же в Киеве останется, – продолжала пытать его Мария, никто другой все равно не решился бы о том спросить.

      – Ты обо всем узнаешь первая.

      Князь оглянулся по сторонам, словно искал кого-то.

      Подошла Любава вместе с Ярополком (значит он посылал за ними, вряд ли она сама решилась бы появиться перед князем без его ведома, она не такова была в реальности, чтобы ослушаться.

      Мария заметила, что княжич повзрослел и стал краше прежнего, а княгиня состарилась еще быстрее. Да вообще непонятно, как она еще живет при такой – то жизни. Хотя на ней был великолепный наряд, но она казалась старухой, хотя была младше Марии. Та невольно поежилась.

      Они все остановились перед высоким крыльцом княжеского дворца, из толпы в тот момент вышла невысокая, невзрачная женщина, из тех, кого не отличить в толпе. Запомнить ее даже по приказу князя было невозможно. Она остановилась перед Святославом.

      – Подойди ближе, – приказал князь.

      И только теперь в той самой бабке узнала Мария Малушу – ключницу Ольги. После смерти княгини она куда-то пропала. Хотя говорят, не в первый раз. Но тогда она и не заметила этого. Только зачем пригласил ее молодой князь, который относился к ней настороженно.

      Святослав заговорил поспешно:

      – Вот о чем хочу сообщить вам, – произнес он, – уходя из Киева, я оставлю на киевском столе своего сына Владимира. Чужд мне град сей. Но он хорош для многих, живите и берегите его. Сын мой хотя и молод да умен не по годам, он сладит с вами, а если что сам вернусь сюда. Если придется мне вернуться, то никого не пощажу, ни своих, ни чужих.

      И сразу было понятно, что так все и будет.

      Он взглянул на Марию, она была удивлена, но не огорчена.

      – Знала, что удивишь ты нас, но не думала, что так, – только и произнесла она, – значит, сын рабыни станет князем в Киеве твоем? Тогда моего можно и византийским императором сделать, – подумала она, но вслух этого говорить не стала, решение принято, князь от него не отступится.

      Она подумала и о том, что Ольге это должно было понравиться.

      – Он же мальчишка, – только