Рассказы. Нелли Копейкина

я должна сделать». Эта мысль, мешаясь с другими, всё чаще и чаще, стала вырисовываться чётче, и, наконец, повисла в сознании Люси одна, вытеснив все другие. «Что мне сделать? Я сделаю! Я должна сделать!». Готовность исполнить желание, неважно чьё, читалась и на её лице, всё ещё не утратившем признаки дебилизма.

      – Люся, ты готова исполнить мои желания? – спросил Ростислав Моисеевич.

      – Да, – с нетерпеливой охотностью закивала головой девушка.

      – Станцуй нам!

      Люся не заставила себя ждать. Она стала танцевать под музыку, которая была слышна только ей одной, так как в действительности вовсе и не было никакой музыки.

      – Сделай мостик!

      Мостик получился на славу.

      – Сядь на шпагат!

      Шпагат не растянулся на сто восемьдесят градусов, но всё же.

      – Этот мужчина, – Ростислав Моисеевич указал на ближнего мужчину, – хочет тебя.

      Люся охотно пошла навстречу мужчине, игриво покачивая бёдрами.

      – Нет, Люся, иди ко мне!

      На слове «нет» Люся остановилась, повернулась к Ростиславу Моисеевичу и пошла к нему.

      – А что, если кто-то другой будет давать ей команды?

      – А может ли она одновременно выполнять команды разных людей?

      – Как она поведёт себя если…

      Вопросов было много. Ростислав Моисеевич отвечал на все, часто подтверждая ответы демонстрацией.

      Люся выполняла пожелания мужчин, а в голове всё продолжала висеть та же мысль: «Что исполнить? Я исполню!» Минут через тридцать пять эта мысль стала мало-помалу увядать, размываться, тонуть в какой-то дали, и, наконец, наряду с ней в сознании девушки проскользнула новая мысль: «Хочу спать!» Проскользнула кратко, неуловимо, и за ней стали появляться обрывки других мыслей, всё более и более вытесняя мысль «Я исполню!». Минуты через три снова возникла мысль «Хочу спать!» На этот раз она прозвучала чётко и выразительно, разметав на тысячи несобираемых брызг все другие мысли, роющиеся в её голове, и повисла в сознании, заполняя всё существо девушки.

      Люся невидящими глазами смотрела на Ростислава Моисеевича, она видела его, слышала, но только сотые доли секунд, мозг не фиксировал ни увиденного, ни услышанного, не фиксировал никаких ощущений. Она жила, и не жила. Наконец, Люся услышала в свой адрес: – Иди в кресло, спи!

      Люсе снился сон, в котором она шла по лесной тропинке, и всё надеялась, что вот-вот появится опушка или что-то ещё, а лес всё продолжался, кругом было мрачно, сыро, прохладно.

      Проснулась Люся от толчков и крика матери. Не сразу она поняла, где находится, а, поняв, не могла вспомнить, как она оказалась дома, ведь она уехала на выезд, или это приснилось? Из оцепенения Люсю вывел вопрос матери.

      – А что ты в институт-то не пошла? Прогуливаешь что-ли?

      – Нет, – по привычке рефлекторно стала сочинять Люся. – У нас сегодня коллоквиум в четыре…

      – Так ведь уже шесть часов! Ты ж проспала. Это