Тиргартен. Zотов

попали в область сердца. Запах пороха смешался с «ароматами» спирта, затхлости и особенно тошнотворным – гниющего мяса. Части тел парень стаскивал сюда, в потайной подвал. Настеньку, видимо, не успел – ограничился головой. Жалко, Курочкин не увидит, как рассчитались за него и Настю. Правда, неясно, кто этот хмырь с советскими документами, знающий русский язык, но говорящий по-немецки? Старлей пошарил по полу, отыскал фонарь (стекло треснуло), включил – свет выхватил из темноты мясистое лицо. Залысины по бокам лба, волосы каштановые, нос картошкой, крупные веснушки: да, легко за русского сойдёт. На полу блеснуло – струилась кровь, натекла небольшая лужица. Армейский ранец валялся рядом. Комаровский поднял его, заглянул внутрь. На ощупь – материя. Свёрнутый немецкий мундир – в чёрных петлицах на сером фоне блеснули молнии. СС. Розовая окантовка погона, четырёхконечная звезда – шарфюрер. Младший фельдфебель, если перевести на язык вермахта. Что ж, хорошая форма, без дырок от пуль и крови, всегда на вес золота в разведке, подойдёт. Комаровский закинул ранец за спину, слегка повозившись, застегнул ремни. Отлично. Теперь можно возвращаться.

      Мертвец сел на полу – резко, как ванька-встанька.

      Комаровский попятился. Что-то задел локтем – на пол упала и со звоном разбилась банка. Наружу выкатилась голова с белыми, слипшимися волосами, на старлея уставились невидящие зрачки. Человек в простреленной гимнастёрке не выглядел мёртвым – он смотрел вполне осмысленно, только из разбитого о ступеньку носа текла кровь. Сергей почувствовал странный холод в ногах. «Старшина» сунул руку в карман, и Комаровский, руководствуясь скорее фронтовым инстинктом самосохранения, чем осмысленной реакцией, вскинул ППШ. Три выстрела разорвали полутьму подвала – один из автомата, и два из пистолета ТТ. Пуля попала в фонарик, брызнули осколки стекла. Старшего лейтенанта спасла случайность: в момент выстрела он поскользнулся на разлитом спирте и рухнул – головой в лицо мёртвой женщины. Послышались грохот и стук сапог – «мертвец» бросился вверх по лестнице из подвала. Комаровскому хватило нескольких секунд вскочить на ноги и последовать за ним: ППШ, в чьём диске теперь не было ни единого патрона, остался рядом с мёртвой головой. Когда старлей оказался снаружи, «старшина» уже изрядно оторвался от него: он бежал изо всех сил, пружинисто, тренированно – неожиданно для человека его телосложения. Дома по обе стороны улицы горели, в небо поднимались клубы дыма и языки пламени. Остановившись, беглец снова выстрелил: пуля свистнула в метре от Комаровского, и это вселило оптимизм – ему противостоял неважный стрелок, способный попасть только с близкого расстояния. Зажав в потной ладони финку, старший лейтенант понёсся за убийцей вскачь, сокращая расстояние большими прыжками. В ушах стучала кровь, и он пытался понять одно: как этому выблядку удалось выжить?

      Сергей стрелял в упор. Он видел, куда попали пули.

      Но немец поднимался – и бежал. Комаровскому приходилось наблюдать такое: однажды ефрейтор его роты, с восемью ранениями (полоснули очередью) сумел голыми руками сломать шею немецкому