Серебряный воздух. Владимир Зенкин

вошло в привычку.

      Он улыбнулся невольно. Сколько новых привычек приобрёл он за эту неделю. Что – привычек! Сколько невероятного, огромного, нового вошло в его душу! Что-то происходит с ним. Оттого – эта тревога? Он опасался спросить себя.

      Ночной мрак слегка рассеивался горящими масляными лампами на шестах. Вполне различимы были фургон, палатки, ограда, вышки часовых. Ближний часовой сверху внимательно наблюдал за ним. Авдий приветственно махнул ему рукой.

      Невдалеке от фургона стоял ещё один часовой в полном снаряжении, только без шлема; не из центурии, а из свиты Катона. Так распорядился сенатор. – Чего им бездельничать. Хоть какая-то польза. Не зря же их кормить, – объяснил с усмешкой.

      «Польза?…» – недовольно подумал Авдий. Его часовые ничуть не хуже. Но с сенатором не поспоришь.

      Он не решился открыть дверь, зайти внутрь: может быть, она уже спит или готовится ко сну… Хотя – вряд ли.

      Он подошёл к окошку. Чужой охранник не препятствовал, наоборот, тактично отдалился, чтоб не слышать разговора. На стук показалось её бледное лицо.

      – Не спишь?

      – Конечно, нет. Ну что?

      – Всё замечательно… – перебор с шириной улыбки и тоном беспечности. Её не обманешь.

      – Ты расстроен?

      – Ничуть.

      – Что собирается делать сенатор?

      – То же, что и я делаю…

      – Ты – это ты. Я чувствую разницу.

      – Да нет же! Просто поговорить с тобой. Принять твоё знание. Поделиться своим. Луций Катон – один из самых просвещённых людей в империи. И порядочных. Я знаю его. Я ручаюсь.

      Её лицо было в тени. Но глаза блестели; странная сила из них текла к нему и проникала в него.

      А в нём, от сердца к горлу, вдруг поднялась встречная томительная волна.

      – Ни о чём не беспокойся. Я никому не дам тебя в обиду.

      Она улыбнулась отстранённо, грустно.

      – Ты… наивный.

      – Я?

      – Пойми правильно. Дело совсем в другом. Меня обидеть… В смысле, причинить мне вред – не так легко, как кажется. Ты не всё знаешь обо мне. Я почему-то стала беспокоиться за тебя. Я пытаюсь… почувствовать твоё будущее.

      – Ты способна чувствовать будущее?

      – Не знаю. Пытаюсь. Не получается… пока.

      – У меня тоже, – засмеялся Авдий. – И не надо. Знать своё будущее – хлопотно и, наверное, неприятно. Следует просто жить и верить в лучшее.

      – Верить в лучшее… Так просто?

      Авдий приблизился к её лицу в окошке, преодолев некоторую подозрительную робость.

      – Всё нормально будет, Эстрль. Всё… Ложись спать. Но о чём не думай. И я пойду.

      – Хорошо.

      До завтра. Всему – время. Не беспокойся о будущем. Нет причин…

      – Ты не всё знаешь и о себе.

      – Пусть.

      – Кое-что нам понять необходимо.

      III

      Придя в свой шатёр, Авдий вытянулся на лежаке, на жёстком походном матрасе, честно попытался заснуть.

      Безуспешно. В голове кружилось всё сегодняшнее: перемешка событий, слов, взглядов, мыслей… Недосказанное