Жернова времени. Александр Свистунов

возрасте, когда умирать уже не жалко. Обязательно твою смерть должны поместить в школьную программу, воспеть на телевидении и радио, и нарисовать на трехметровом полотне. И чтобы рисовали не жалкие шарлатаны из «Школы мусорных вёдер», а кто-нибудь вроде Константина Брумиди.

      Я же вполне удовлетворился бы смертью от руки религиозного фанатика со снайперской винтовкой, чья пуля пронзила бы мне сердце в ходе публичной дискуссии с, скажем, Папой Римским и главой Южной баптистской конвенции, на глазах миллионов людей, наблюдающих за эпохальной победой интеллекта над религией, в прямом эфире. Но, в шестидесятых смерть от снайперской пули стала такой безыскусной банальностью, граничащей с пародией, что мой религиозный фанатик решил обойтись старым добрым ножом.

      И да, конечно же, моя смерть наступила ровно в тот момент, когда я меньше всего её ожидал и категорически не был к ней готов. Я мчался, сломя голову, по Уолнат-стрит, к дверям издательства, широко размахивая портфелем и проклиная свою неудержимую тягу к риску. Потому что съесть этим утром сваренное позавчера яйцо было делом рискованным. Я уже во всех деталях спланировал свой путь от вестибюля издательства к заветной дверце с лаконичной табличкой «WC», и, можете представить мою досаду, когда широкое зазубренное лезвие оборвало мой забег практически у финишной черты.

      Каково это, когда немытый и нечесаный мужлан неожиданно возникает перед тобой и вставляет тебе в живот огромный охотничий нож? Это больно.

      И тут я хочу поругать всех нами любимых, и не очень, писателей. Помните, как они частенько описывают приключения своих героев? «Джим рухнул вниз с Эмпайр-стейт-билдинг, пролетел полмили и, ударившись головой об асфальт, потерял сознание. Очнулся он уже в больнице, в окружении родственников, друзей, девушек из варьете и легким головокружением».

      Да, черт побери, многочисленные герои тонут, горят, получают пулю или, даже, целый снаряд. А уж, сколько их было пронзено всевозможным холодным оружием, до того, как пистолеты вошли литературную моду. И что с ними происходит? В самый ужасный момент они впадают в беспамятство, чтобы через неизвестный промежуток времени очнуться в куда лучших условиях.

      И вот, стоя с ножом в животе и наблюдая за кровавой Ниагарой, извергающейся из моего нутра на тротуар, я решил последовать примеру сотен литературных героев и потерять сознание. Закрыл глаза. Абстрагировался. Представил себя под самым сильным обезболивающим, который только можно было найти в Огайо… Нет, на всём Восточном побережье. И, в компании милой медсестры, поправляющей мне подушку. Однако, открыв глаза, я обнаружил себя всё на том же месте, и передо мной стояла не медсестра, а мой ненавистный – а я его сильно возненавидел в тот момент – убийца и мускулистой рукой проворачивал внутри меня свой чертов нож.

      Поэтому, не верьте чертовым писателям. Даже документалистам.

      Я закричал и решил, что пора спасаться собственными силами, но последние, как раз, решили меня предательски оставить. И тогда я понял, что умру так. Зарезанный посреди американского