Затерянный мир. Артур Конан Дойл

идти. Тебе перемывают косточки все кому не лень. Ты забываешь о чувстве собственного достоинства. Ты, которому следует быть профессором в большом университете, пользоваться уважением студентов! Где твое достоинство, Джордж?

      – А где твое, моя дорогая?

      – Ты довел меня бог знает до чего! Хулиган, отъявленный хулиган! Вот во что ты превратился!

      – Джесси, возьми себя в руки.

      – Беспардонный скандалист!

      – Довольно! К позорному столбу за такие слова! – сказал профессор.

      И, к моему величайшему изумлению, он нагнулся, поднял жену и поставил ее на высокий постамент из черного мрамора, стоявший в углу холла. Постамент этот, вышиной по меньшей мере в семь футов, был такой узкий, что миссис Челленджер еле могла удержаться на нем. Трудно было представить себе более нелепое зрелище – боясь свалиться оттуда, она словно окаменела с искаженным от ярости лицом и только чуть переступала с ноги на ногу.

      – Сними меня! – наконец взмолилась миссис Челленджер.

      – Скажи «пожалуйста».

      – Это безобразие, Джордж! Сними меня сию же минуту!

      – Мистер Мелоун, пойдемте ко мне в кабинет.

      – Но помилуйте, сэр!.. – сказал я, глядя на его жену.

      – Слышишь, Джесси? Мистер Мелоун ходатайствует за тебя. Скажи «пожалуйста», тогда сниму.

      – Безобразие! Ну, пожалуйста, пожалуйста!

      Он снял ее с такой легкостью, словно она весила не больше канарейки.

      – Веди себя прилично, дорогая. Мистер Мелоун – представитель прессы. Завтра же он тиснет все это в своей ничтожной газетке и большую часть тиража распродаст среди наших соседей. «Странные причуды одной высокопоставленной особы». Высокопоставленная особа – это ты, Джесси, вспомни, куда я тебя посадил несколько минут назад. Потом подзаголовок: «Из быта одной оригинальной супружеской четы». Этот мистер Мелоун ничем не побрезгует, он питается падалью, подобно всем своим собратьям, – porcus ex grege diaboli – свинья из стада дьяволова. Правильно я говорю, мистер Мелоун?

      – Вы и в самом деле невыносимы, – с горячностью сказал я.

      Профессор захохотал.

      – Вы двое, пожалуй, заключите против меня союз, – прогудел он, выпятив свою могучую грудь и поглядывая то в мою сторону, то на жену. Потом уже совсем другим тоном: – Простите нам эти семейные развлечения, мистер Мелоун. Я предложил вам вернуться совсем не для того, чтобы делать вас участником наших безобидных перепалок. Ну-с, сударыня, марш отсюда и не извольте гневаться. – Он положил свои огромные ручищи ей на плечи. – Ты права, как всегда. Если б Джордж Эдуард Челленджер слушался твоих советов, он был бы гораздо более почтенным человеком, но только не самим собой. Почтенных людей много, моя дорогая, а Джордж Эдуард Челленджер один на свете. Так что постарайся как-нибудь поладить с ним. – Он влепил жене звучный поцелуй, что смутило меня куда больше, чем все его дикие выходки. – А теперь, мистер Мелоун, – продолжал профессор, снова принимая величественный вид, – будьте добры пожаловать сюда.

      Мы вошли в ту же самую комнату, откуда десять минут назад вылетели с таким грохотом. Профессор