За чертой. Алексей Витальевич Ваховский

и. глянув на Пашу, спросил:

      – Валим?

      – Валим, – согласился тот, и оба бегом рванули к обозу.

      Саша, завидев бегущих к нему друзей, вскинул автомат и тревожно закричал:

      – Чё там!? Чё!?

      – Да ничего вроде, – ответил, подбежав, Паша.

      – А чё бежите-то тогда? – опешил Саша, переводя взгляд с одного на другого.

      – По тебе соскучились, – ответил Алексей и, отдышавшись, оглянулся в сторону Чеховки.

      – Шутник, блин, – выдохнул тот и опустил оружие.

      – Этот что? Не убил хоть воина? – запрыгивая в седло, спросил Павел и показал на лежащего в телеге Гену.

      – В отрубе. Нормально приложил, блин. Очухается скоро, но голова будет болеть. Возможно, сильно будет болеть. Блин, тяжелый он не по годам, Геннадий наш. Откормил его Митяй. Нафига мы вообще его взяли, а? Лучше бы втроем поехали, блин. От него же пользы нет никакой. Только возня одна, блин, – ворчал Саша, злобно глядя на тело, мешком лежащее в сене.

      – Всё, Сань. Угомонись уже. Не пришлось бы с ним возиться, если бы ты его не вырубил.

      – Да он же, чуть башку мне не снес, дебил, блин.

      – Мы помним, Сань. Башка, фарш, блины. Потом Степанычу всё расскажешь. Валим отсюда. Нам до темноты доехать надо, – скомандовал Павел, когда Алексей, посмеиваясь над товарищем, запрыгнул в седло.

      Обоз спешно двинулся дальше, к лесу, всё отдаляясь от старого шоссе. Всю дорогу через поле друзья то и дело тревожно оглядывались назад, но ничего необычного за их спинами не происходило. Укрывшись в красно-желтом, осеннем лесу, группа продолжила движение вперед.

      Когда до города оставалось пару часов пути, очнулся Гена и сразу же начал стонать. Удивительно, но он не помнил того, что стрелял, и хука справа тоже не помнил или делал вид, что не помнил.

      – Я уснул что ли? – вполне серьезно спросил он.

      Алексей с Павлом ехали впереди и, заслышав, Гену, переглянулись.

      – У тебя крышу снесло, парень. Ты начал стрелять куда не попадя, мы тебя и вырубили, чтобы в нас не попал ненароком.

      Павел намеренно сказал «мы», чтобы у того не возникло желания застрелить обидчика. В то, что Гена ничего не помнил, ему верилось слабо.

      – Еще раз потеряешь контроль над собой – я тебя сам пристрелю,– добавил он.

      Юнец сник, хотя поначалу хотел было возмутиться. Фингал под левым глазом Гены заметно синел, и тот то и дело жаловался на головную боль и ныл, что забрали его автомат.

      – А если нападут? А я защищаться не смогу и вам не смогу помочь, – жалобно причитал парень.

      Его хотелось пристрелить уже всем. Особенно Саше, который, нервно играя скулами, косился на своё оружие. Павел уже миллион раз пожалел, что взял этого горе-воина с собой вместо Андрея. Он думал о том, что все выскажет Степанычу, когда они вернутся: «Пусть он лучше коров пасет, хотя и там от него мало пользы будет. Значит, пусть с дедом строительством занимается и не переводит зря боезапас, который не бесконечен».

      Вскоре впереди, через просветы между деревьями, замаячили серые остовы полуразрушенных зданий города. Проселочная дорога здесь выходила