Сказка о якудзе для простушки. Юлия neiguru Прилипко

её что ли?» – пронеслось в голове у Кайзера. Уж больно он хотел увидеть её реакцию теперь.

      Парень упорно сверлил спину девушки взглядом, и та это чувствовала, поэтому ей было крайне неуютно. Он видел это, он знал, но от этого его ухмылка стала ещё шире. Бэх пристально изучал девушку, его взгляд блуждал по ней, словно путник, сбившийся с верного пути. Но вскоре Заха одёрнул сам себя, рассудив, что ему не пристало так интересоваться этой особой. Но всё же… было что-то, что он упорно упускал. Что-то не так… отчего-то складывалось такое впечатление. И парню это не нравилось. Но свои размышления он решил оставить на потом, а сейчас надо загрузиться работой, чтобы этот ублюдок Александр не смог обскакать и тут своего названого брата.

      «Так что у нас там? Математика! Мда… самый тупой предмет поставили в первый же день…» – Захар устало вздохнул и скучающим взглядом начал блуждать по своей тетрадке, в которой всеми правдами и неправдами, но всё-таки красовалось его выполненное, не факт, что им самим, домашнее задание…

      «Ахаха… Пай-мальчик, нах…» – подумал он, по привычке своей негодуя, что в их школе им задавали домашние задания даже на каникулы.

* * *

      Он стоял, опёршись на перила крыши здания, которое носило гордое название «школа», да ещё и ни какая-то там, а престижная. В наших школах обычно не оставляют открытыми крыши, обоснованно переживая за учеников, однако, эта школа была исключением – тут постарались сделать всё, чтоб сделать крышу как можно более безопасной для учащихся, но те, увы, туда так и не стали заглядывать, кроме Кайзера.

      Была перемена, поэтому Намахагэ не упустил свой шанс исчезнуть из этого гадюшника, который за первый же день успел ему так осточертеть. Парень смотрел на небо, на белые облака-пушинки, а в этот момент его всегда хмурое лицо было расслабленным и каким-то умиротворённым. Нет, не подумайте, он не романтик. Просто он любил одиночество. Он не стремился в стаю, как гиены, он был свободным тигром. Он любил небо, ибо оно было для него свободой. Столь необъятная и огромная материя, кажется, делилась с ним своей независимостью.

      Эта перемена была большой. Времени хватало на ланч, как новомодно называли перекус в их кругах, но он не имел такой привычки тащить с собой ещё и еду в школу. Если бы Бэх проголодался, он мог бы спокойно уйти с уроков, поесть где-то, а потом, если бы парня вдруг замучила совесть, что ему было не свойственно в принципе, он мог бы заявиться под конец урока в класс с наглой ухмылкой на губах. И ему всё прощали. И придраться не к чему: уроки готовы, на уроке (если он присутствует на нём) парень слушает, хорошая память помогала сдавать все контрольные хорошо. В их обществе вообще считалось, что Захар – отличник. Единственный. На весь класс. То ли дело параллельный класс. Там их было аж пятеро, включая его сводного брата Александра. А теперь приплюсуйте к этому авторитет отца беловолосого. Вот поэтому в школе не было таких учителей-камикадзе, которые бы попробовали прессовать бывшего уголовника, да ещё и мажора