Вкус фламинго. Мария Александровна Хаустова

слышались мужские крики вслед убегающим сорванцам. – Быстро сюда! Или мы вашему приятелю по башке настучим!»

      Толстого, как обычно, повязали, и Саньке с Серым ничего не оставалось, как идти назад и принимать удар на себя, чтобы Русик хотя бы остался в живых.

      ***

      Побитые и истрёпанные, они шли с места увеселения.

      – Толстый дак… – ворчал Смола. – Всё из-за тебя!

      – Из-за меня?! – возмущался Русик. – Из-за меня, да? Ой, простите, что покурил! Это же я не знаю, как тушить сигареты и кидаю подоженные спички в сухое сено! Кто ж ещё, да?!

      – Хотя бы я быстро бегаю! Если б не твоя «широкая кость», мы бы щас не на синяки дули, а лежали б где-нибудь у реки и любовались природой.

      – Заткнитесь, – отрезал Сашка. – Все виноваты, все и ответили.

      Толстый улыбнулся.

      – А ты, Кезава, – повернулся Санька к Толстому. – Прекращай свои пироги жрать, а то не в иллюминатор не пролезаешь, да и тут ещё из-за тя перепало!

      ***

      Плохие поступки хоть и остаются безнаказанными, но до поры, до времени. А когда приходит та самая пора и подступает то самое время, становится больно и обидно за все свои проступки. Так бывает со всеми порядочными людьми, но только не с Сашкой, он-то к этой категории себя не относил…

      В дверях квартиры Александровых показался Никита Семёныч Байцев, тот самый участковый, который в этой семье бывал, пожалуй, чаще, чем в своей.

      – Здрасьте, дядь Никит… – открыл ему двери Витька.

      – Здравствуй, Витя. Мама дома?

      – Не, на работе ещё. В школе…

      – А Сашка?

      – А этот дрыхнет вон… в комнате.

      – Позови-ка его, разговор есть.

      – Щас, – сказал Витька и, не двигаясь с места, закричал не своим голосом: «Са-няяя!»

      В коридоре показалось чьё-то тело. Оно приблизилось к кричавшим. «Чо?» – протирал заспанные глаза Санька.

      – Ничо! Пришли к тебе! – показывал на участкового братишка.

      – Здрасьте! – сухо сказал Сашка.

      – И ты здравствуй. Ох, Санька, натворил дел, вас с Надеждой завтра на комиссию по делам несовершеннолетних вызывают.

      – Это с чего ещё вдруг?

      – А не с чего?

      – Каэшна!

      – А хотят спросить тебя о твоих походах по нашим магазинам…

      – А что в них не так?

      – Да многое, Шурик, многое…

      ***

      За большими партами, укрытыми страшной красной материей, восседали женщины с кучками на голове, из которых нещадно выглядывали шпильки. Очкастые и не миролюбивые, они будто расстреливали и Сашку, и Надежду Николаевну. Не понятно было только одно: в кого стрел попало больше. Самое интересное, что тут сидел и папкин друг – Байцев, который, закопавшись в бумагах, боялся поднять голову.

      – Надежда Николаева, Вы можете сказать, что-нибудь в оправдание сына? – спрашивала женщина, восседающая в самом центре.

      – А что нужно сказать? – растерялась Сашкина мать.

      – Ну, например, ответить нам на вопрос, который интересует