Вкус фламинго. Мария Александровна Хаустова

всех проверять будут! Надеюсь, найдут!» «Да конечно, найдут! – успокаивал её ровным голосом Санька. – Вот увидите, найдут!»

      Его уши залились фиолетовым цветом, и по спине наперегонки с мурашками пробежал холодок. Сашка зачерпывал целые ложки насыщенного яркого супа, чтоб не выдать себя ни словом, ни делом. «Ну, доедай, мне идти надо», – приподнялась с голубого стулика тётя Зоя. «Так Вы же ничего не поели…» – поднял на неё голову Сашка. Она махнула рукой и пошла к выходу.

      «Нашлись! Нашлись!» – вбежал запыхавшийся мужик в столовую. Санька оторопел и замер. Тётя Зоя встала, как вкопанная. «Чего – «нашлись»! – в надежде она спрашивала у работяги. «Да, представь, сапоги вторые… На сменку! Думал, потерял, а они вот, на шкафчике лежали!» – радостно тараторил тот. «Тфу-ты, нашёл, о чём рассказать, только людей отвлекаешь!» – ещё больше расстроилась тётя Зоя. «А я, между прочим, ни тебе и говорить пришёл! – проходил он к буфетчице. – Я вон к Любке… пришёл!»

      Багряная краска потихоньку спадала с Сашкиных ушей. Волнение уходило. Непонятно было только одно: что делать с заныканными деньгами? Если забрать их сейчас, то всей семьёй нужно будет уезжать на необитаемый остров. Половину родственников выпишут из пионеров, комсомолов и выкинут из парии. Запозорят мать и сведут её со свету. «Во дела… Завтра заберу. Пофиг», – причмокнул языком о нёбо, случайно затронув верхние передние зубы Сашка.

      ***

      – Санька, эй! Давай-давай! Давай! – тянули руку догоняющему набирающий ход тепловоз мальчишке. – Где ходишь?! Мать вся испереживалась! Всей бригадой тебя искали! Все видели, а куда делся, не знали.

      – Да тут я был, по лесам-полям гулял, местность изучал…

      – Гляди, какой учёный!..

      Но Сашке было не до подколов. У него была проблема посерьёзнее. Гулял-то он, гулял. А деньги так и не нашёл… Ни под шпалами, ни под сырой большой корягой, ни в радиусе ста метров. Шестьсот рублей! Целое состояние! Столько нервов, ухитрений, переживаний тёти Зои… Всё зря. Уж ей-то бы Сашка точно деньги вернул. Не знал же он, что стянул у материной подруги… И так-то позор, а тут и ещё больший. «Куда же я их положил?! Вот дурак! Надо было хоть метку какую-нибудь придумать! Нет, что ты! Умный! Запомню!» – ругал себя Санька.

      – Ты чего там губами шевелишь? Молишься что ли? – спросил механик Сашку.

      – Я? Да Вы что? Я и молитв-то не знаю! Стих повторяю! – сообразил Сашка.

      – Да?.. И какой же?

      – Да наш, русский…

      – Расскажи! Давно стихов не слушал!

      – Да патриотический, я сам написал, Вам будет не интересно…

      – Да давай…

      – Ну вот, послушайте: «Я счастлив, родина! Спасибо, родина! Всех ягод лучше – красная смородина!» – вспомнил Сашка.

      – От, паразит!

      – Чего?

      – Чего-чего! Сам он написал! Думал, я Рубцова не читал? – ухмылялся мужик в засаленной спецовке поочерёдно поглядывая то на Саньку, то на дремучий лес, по которому, как на корабле, они ехали, пробираясь сквозь дубравы. Ветки хлестали по стёклам