12 стульев. Золотой теленок. Коллекционное иллюстрированное издание. Илья Ильф

вместо того чтобы галантно беседовать со своей дамой, молчал, томился, несмело стучал пепельницей по столу и бесконечно откашливался. Лиза с любопытством смотрела по сторонам, молчание становилось неестественным. Но Ипполит Матвеевич не мог вымолвить ни слова. Он забыл, что именно он всегда говорил в таких случаях.

      – Будьте добры! – взывал он к пролетавшим мимо работникам нарпита.

      – Сию минуточку-с! – кричали официанты на ходу.

      Наконец карточка была принесена. Ипполит Матвеевич с чувством облегчения углубился в нее.

      – Однако, – пробормотал он, – телячьи котлеты – два двадцать пять, филе – два двадцать пять, водка – пять рублей.

      – За пять рублей большой графин-с, – сообщил официант, нетерпеливо оглядываясь.

      «Что со мной? – ужасался Ипполит Матвеевич. – Я становлюсь смешон».

      – Вот, пожалуйста, – сказал он Лизе с запоздалой вежливостью, – не угодно ли выбрать? Что будете есть?

      Лизе было совестно. Она видела, как гордо смотрел официант на ее спутника, и понимала, что он делает что-то не то.

      – Я совсем не хочу есть, – сказала она дрогнувшим голосом. – Или вот что… Скажите, товарищ, нет ли у вас чего-нибудь вегетарианского?

      Официант стал топтаться, как конь.

      – Вегетарианского не держим-с. Разве омлет с ветчиной?

      – Тогда вот что, – сказал Ипполит Матвеевич, решившись, – дайте нам сосисок. Вы ведь будете есть сосиски, Елизавета Петровна?

      – Буду.

      – Так вот. Сосиски. Вот эти, по рублю двадцать пять. И бутылку водки.

      – В графинчике будет.

      – Тогда – большой графин.

      Работник нарпита посмотрел на беззащитную Лизу прозрачными глазами.

      – Водку чем будете закусывать? Икры свежей? Семги? Расстегайчиков?

      В Ипполите Матвеевиче продолжал бушевать делопроизводитель загса.

      – Не надо, – с неприятной грубостью сказал он. – Почем у вас огурцы соленые? Ну, хорошо, дайте два.

      Официант убежал, и за столиком снова водворилось молчание. Первой заговорила Лиза:

      – Я здесь никогда не была. Здесь очень мило.

      – Да-а, – протянул Ипполит Матвеевич, высчитывая стоимость заказанного.

      «Ничего, – думал он, – выпью водки – разойдусь. А то, в самом деле, неловко как-то».

      Но когда выпил водки и закусил огурцом, то не разошелся, а помрачнел еще больше. Лиза не пила. Натянутость не исчезла. А тут еще к столику подошел человек и, ласкательно глядя на Лизу, предложил купить цветы.

      Ипполит Матвеевич притворился, что не замечает усатого цветочника, но тот не уходил. Говорить при нем любезности было совершенно невозможно.

      На время выручила концертная программа. На эстраду вышел сдобный мужчина в визитке и лаковых туфлях.

      – Ну, вот мы снова увиделись с вами, – развязно сказал он в публику. – Следующим номером нашей консертной пррогрраммы выступит мировая исполнительница русских народных песен,