12 стульев. Золотой теленок. Коллекционное иллюстрированное издание. Илья Ильф

беседа за чайным столом оживилась. Посвященные свято хранили тайну и разговаривали о городских новостях.

      Последним пришел гражданин Кислярский, который, не будучи дворянином и никогда не служа в гвардейских полках, из краткого разговора с Остапом сразу уяснил себе положение вещей.

      – Крепитесь, – сказал Остап наставительно.

      Кислярский пообещал.

      – Вы, как представитель частного капитала, не можете остаться глухим к стонам родины.

      Кислярский сочувственно загрустил.

      – Вы знаете, кто это сидит? – спросил Остап, показывая на Ипполита Матвеевича.

      – Как же, – ответил Кислярский, – это господин Воробьянинов.

      – Это, – сказал Остап, – гигант мысли, отец русской демократии, особа, приближенная к императору.

      «В лучшем случае – два года со строгой изоляцией, – подумал Кислярский, начиная дрожать. – Зачем я сюда пришел?»

      «Судя по сообщениям о нищих, можно подумать, что легче всего разбогатеть, сделавшись нищим».

      – Тайный союз меча и орала! – зловеще прошептал Остап.

      «Десять лет», – мелькнула у Кислярского мысль.

      – Впрочем, вы можете уйти, но у нас, предупреждаю, длинные руки!

      «Я тебе покажу, сукин сын, – подумал Остап. – Меньше, чем за сто рублей, я тебя не выпущу».

      Кислярский сделался мраморным. Еще сегодня он так вкусно и спокойно обедал, ел куриные пупочки, бульон с орешками и ничего не знал о страшном «союзе меча и орала». Он остался: «длинные руки» произвели на него невыгодное впечатление.

      – Граждане! – сказал Остап, открывая заседание. – Жизнь диктует свои законы, свои жестокие законы. Я не стану говорить вам о цели нашего собрания – она вам известна. Цель святая. Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. И те и другие спят в своих постелях и укрываются теплыми одеялами. Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются пролетарии умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И мы, господа присяжные заседатели, им поможем.

      Речь великого комбинатора вызвала среди слушателей различные чувства.

      Полесов не понял своего нового друга – молодого гвардейца.

      «Какие дети? – подумал он. – Почему дети?»

      Ипполит Матвеевич даже и не старался ничего понять. Он давно уже махнул на все рукой и молча сидел, надувая щеки.

      Елена Станиславовна пригорюнилась.

      Никеша и Владя преданно глядели на голубую жилетку Остапа.

      Владелец «Быстроупака» был чрезвычайно доволен.

      «Красиво составлено, – решил он, – под таким соусом и деньги дать можно. В случае удачи – почет! Не вышло – мое дело шестнадцатое. Помогал детям – и дело с концом».

      Чарушников