Земля Бранникова. Генрих Аванесов

в православии Россия – наследница Византии и должна была бы следовать греческим канонам отправления культа, постепенно ликвидировать накапливающиеся со временем расхождения в обрядах, потому как не было в реформах Никона ничего принципиального, ничего такого, чего народ бы не понял постепенно, после терпеливых и долгих разъяснений.

      Рассказывая все это Федьке, Андрей и сам стал лучше понимать отца, в позиции которого чувствовалась боль за несправедливо отторгаемую часть православной общины.

      Октябрь тянулся бесконечно долго. Наконец, снег покрыл поля, реки замерзли. В это время французы уже бежали из сгоревшей Москвы. Их когда-то великая армия перестала существовать. Остатки ее возвращались в Европу, хоть и просвещенную, но все же, видимо, не до конца. Не хватило ведь ума не соваться в Россию. Но об этом здесь в глуши пока никто ничего не знал.

      В начале ноября Федька, взяв проводника из общины, верхом поскакал в Тверь. Нанял там возчиков с санями, договорился о постое, отправил в Санкт-Петербург письма от офицеров и вернулся обратно. Уложился в четыре дня. Он-то и привез весть о полной победе над французами.

      Уже почти оправившиеся от ран офицеры по такому случаю готовы были качать Федьку, да и было за что его благодарить. Не только за благую весть. Но еще и за то, что никто из них не умер от ран. Использовав «Аква Виту», Федька нарушил известную в то время статистику смертности от ран: пятьдесят на пятьдесят. А жить, все-таки, хорошо!

      А дальше все оказалось совсем не так просто, как хотелось бы. На всех путешественниках начали сказываться долгая дорога, промозглая сырость и холод осени, отсутствие теплой одежды, случайная и нерегулярная еда. В Твери они все еще как-то держались. Там их приняли как героев, а вот по дороге в Петербург, в общем, не самой тяжелой части пути домой с Бородинского поля, все начали раскисать. Так что к отчему дому Андрей и его спутники прибыли не в лучшем виде.

      Ill

      От московской кольцевой железной дороги внутрь и наружу отходило множество ответвлений. Дорога соединяла московские вокзалы, пути от нее уходили к крупным предприятиям внутри и снаружи кольца, а также к некоторым воинским частям, дислоцированным вблизи города. Одно из таких ответвлений уходило далеко от Москвы, километров на десять вглубь лесного массива, и кончалось на территории паровозоремонтного завода. Примерно в километре далее начиналось большое болото. К нему почти параллельно железнодорожным путям по обе стороны от них протекали две безымянные речки. Болото было непроходимым во все времена года, а речки только весной и осенью. Кто назвал территорию завода Островом, неизвестно, но название прижилось на все время его существования.

      Завод начали строить в тридцатые годы. Сперва построили подъездные и запасные пути, потом поворотный круг, накрытый куполом, позже приступили к постройке цехов. Рабочих на завод планировалось доставлять по железной дороге, но потом поняли, что для круглосуточной