Диагноз: любовь. Дарья Сойфер

была тесной, но с ним и вовсе стала похожа на телефонную будку. Ника отметила, что Паша заметно раздался. В школе он был жилистым и долговязым, теперь набрал мяса. Под толстовкой было плохо видно – отъелся или накачался, но плечи выглядели довольно крепкими.

      Дневной свет обнажил все, что было незаметно в коридоре: темные круги под глазами, морщины. Исчезли сальные прыщи, с которыми он красовался на выпускном, зато на висках появились первые седые волосы. Сколько ему? Тридцать два? Тридцать три? Такими темпами в пятьдесят он будет седым как лунь. А вот русые вихры все те же, и тот же хитрый прищур. Как будто знает, о чем она думает, и это его сильно забавляет.

      – Так значит, ты стал хирургом? – попыталась она завести светскую беседу, пока мама мыла руки.

      – Думаешь, я наврал ради красного словца?

      Нику словно отбросило на десять лет назад. С ним всегда было невозможно общаться: эта манера отвечать вопросом на вопрос и переворачивать все с ног на голову… Ника отвернулась к плите и помешала закипающий кофе. Варить приходилось по старинке, в турке, никакая кофемашина в кухню просто не поместилась бы. И так все шкафы были доверху забиты формочками, венчиками и прочими кондитерскими приблудами.

      – Так что у тебя стряслось? – Паша смотрел, как Ника наливает ему дымящийся напиток. – Тетя Надя намекнула, что тебе нужна помощь. Хотя, как по мне, ты выглядишь не так уж и скверно.

      – Мсье знает толк в комплиментах!

      – Ника, перестань! Павлик просто согласился помочь, могла бы вести себя повежливее, – Надежда Сергеевна появилась в дверях, поправляя прическу.

      Двухметровый Павлик невинно поднял брови и пригубил кофе. Ника постаралась: раз просил крепкий, получи такой, чтобы ложка стояла. Надо отдать Исаеву должное, он даже не подал виду. Только улыбка стала чуть менее непринужденной.

      – Я уже говорила тебе, что она мучается от болей в животе, – продолжала Надежда Сергеевна, пока Ника, скрестив руки на груди, изучала реакцию Паши на свое варево. – А вчера на работе потеряла сознание.

      – Вот как? – Исаев не сводил с Ники пристального взгляда. – И почему она не вызвала неотложку?

      – Потому что это удовольствие для избранных, – Ника задрала подбородок. – Мне не нужны укол для галочки или госпитализация в инфекционку. Ты же сам видишь, я здорова.

      – А температура?

      – Нормальная.

      – Павлик, не слушай! – снова вмешалась Надежда Сергеевна. – Я не удивлюсь, если она не знает, где лежит градусник. Прошу тебя, осмотри ее. Только внимательно, она никогда ничего не говорит. Наверное, это самый ужасный тип пациентов!

      – Конечно, – серьезно кивнула Ника. – Я уверена, врачи гораздо больше любят тех, кто требует биопсию каждой новой родинки, даже если это прилипшая крошка.

      – Ника, перестань! Хоть раз сделай, что я прошу.

      – Как скажешь. Мне уже начинать раздеваться? – девушка взялась за футболку.

      – Нет, это невыносимый субъект, – Надежда Сергеевна закатила глаза. – Павлик, мне без тебя не обойтись.

      – У