Ангел обыкновенный. Таша Истомахина

прислонился к косяку двери:

      – Этим заправляют Распорядители Воплощений. Как говориться, вызов по первому сну. А ты, вообще, отличилась – пошла в Нумераторы. Могла бы просто табличку повесить: «Даешь Павороть!».

      – А что ты делал, пока я здесь одна оставалась?

      Михаэль отвечать не стал, вернулся на кухню и появился снова лишь минут через двадцать с тарелкой тыквенного супа. В середку густого горячего пюре он бросил веточку петрушки и заправил ложкой сливок.

      – Красота.

      – А то! Я соли с перцем мало положил, чтоб нежней было.

      Пока я чайной ложкой мешала суп, Михаэль принял в кресле любимую позу с вытянутыми ногами.

      – Ты спросила, что я делал те два дня, – он вздохнул, – в засаде сидел. Как чувствовал, что Брежатые за тобой следят, но даже представить не мог, что «Стрепеты» решаться на публичный арест.

      Только я открыла рот, чтобы спросить о вытоптанной траве и разрушенной ограде, как подал голос дверной звонок.

      Суп был вкусный, но, проглотив две ложки, я поняла, что больше не осилю. Отставив тарелку, я прислушалась к перепалке в прихожей: Михаэль отчаянно с кем-то спорил, несколько раз повышая голос. Сначала мне даже показалось, что он ругает ребёнка, так слабо звучал второй собеседник. И вдруг я внезапно догадалась, кто стоит у двери.

      – Михаэль!

      В прихожей замолчали. Я жалобно попросила:

      – Пожалуйста, пусть Этель войдет.

      – Ты болеешь, поэтому никаких гостей!

      Старшая из сестер заглянула в гостиную и поинтересовалась:

      – С каких пор этот невоспитанный мужчина здесь главный?

      Я спустила ноги на пол и осторожно встала, держась за спинку дивана.

      – Михаэль – мой Дракон.

      Этель недоверчиво посмотрела сначала на меня, потом на моего напарника, поправила шляпку, потом кружевной ворот блузки, пряжку ремешка на талии, прокашлялась и, наконец, вымолвила:

      – Я вас себе иначе представляла, – и добавила, чуть помедлив, – Честно признаться, никогда бы не подумала. Когда Эстер вас не увидела, я, на самом деле, грешила на то, что вы…

      – Много ли понимает тот, кто ради сестры отослал прочь своего Дракона!

      Прозвучало очень грубо. Это был запрещенный прием, потому что тронутые сливовой помадой губы Этель сжались в дрожащую ниточку, но сдаваться она не собиралась, потому что выдвинула ответное обвинение:

      – А много ли Драконов позволяют увозить своих подопечных Брежатыми? Как вы, вообще, допустили, что девочка попала в Кромлех?

      Красивый глубокий голос Михаэля окрасился всеми оттенками негодования:

      – Эта девочка делала всё возможное, чтобы дать Системе себя заметить. Тише надо быть и скромнее! Вас это тоже касается. Не стоит устраивать тематические вечера и раздавать брошюрки сомнительного содержания.

      – Кто-то же должен заняться просвещением!

      – Так почему же не начать с собственной семьи?! – Михаэль в гневе всегда производил на меня сильное