Переосмысление заикания. Джон Харрисон

вечером около 6.30 я был в гостиной и пылесосил ковер. В комнате был беспорядок, а мы ждали гостей. Как обычно, я опаздывал и все еще был в нижнем белье.

      Зазвонил дверной звонок.

      Дон пошел открывать. Черт! Мне еще нужно было убрать сигаретный пепел, скопившийся на диване за неделю, поэтому я продолжал уборку, крикнув Дону, чтобы он придержал гостей на минутку, пока я закончу. Опять я переоценил общественную сознательность Дона.

      «Входите», – сказал Дон.

      До сих пор у меня перед глазами стоит Линда, смотрящая на меня через плечо Дона. Я знал Линду со школы. Она жила ниже нас по улице на Лонг-Айленде. Да, она принарядилась для вечеринки. Шикарное коктейльное платье, жемчуг. Черт, они все были одеты с ног до головы. Это ведь был не захолустный городишко, это был Нью-Йорк в пятницу вечером, и они были шикарно выглядящими горожанами, готовыми к ночному гулянью по городу, и входили в нашу гостиную, где я пылесосил в нижнем белье, и это был не сон, ЭТО ПРОИСХОДИЛО РЕАЛЬНО!

      Пока они медленно и неуверенно входили в комнату, я принял решение. Это было, возможно, самое быстрое решение, которое я когда-либо принимал, потому что у меня не было и секунды, чтобы взвесить все возможные варианты: первый – выбежать из комнаты и выглядеть дураком, второй – выйти из комнаты и выглядеть дураком, третий – извиниться и не только выглядеть дураком, но и почувствовать себя таким и замолчать, как я обычно и делал, когда заикался. Четвертым вариантом было остаться там, где я находился.

      Я выбрал последнее. «О, привет», – сказал я так бесцеремонно, как только мог, делая вид, что такое бывало ежедневно. И продолжал пылесосить. Причем не только диван. Я повернулся и опять пропылесосил все около стола. «Буду готов через минуту», – сказал я. Они смотрели на меня с любопытством, как на что-то диковинное.

      «В пробках стояли, когда к нам ехали?» – спросил я. (В тот момент дорожное движение интересовало меня так же, как цены на муравьиные фермы в Нигерии.)

      «Нормально, – сказал кто-то, – не слишком плохо».

      Мои жокейские шорты, конечно, были разительным контрастом тому, во что были одеты другие мужчины в комнате. Они все были в шикарных синих костюмах. И в куртках. «Я чуть припоздал», – уточнил я, как если бы этот факт не был очевиден.

      Очень постепенно, с максимумом самоконтроля, я дюйм за дюймом пылесосил мой путь в коридор.

      «Почти закончил, – прокричал я оттуда, – дайте мне пять минут».

      Казалось, столетия прошли за то время, пока я пылесосил свою дорогу в коридор, медленно огибая угол, со скоростью четыре дюйма в час. Даже не могу вспомнить, показывал ли я когда-либо, до этого или после, такой уровень самообладания.

      Затем наконец все это закончилось.

      Я был свободен. Мне хотелось умереть или заползти куда-нибудь в нору. Но мои друзья этого не знали, так как, в сущности, я держался молодцом в этой ситуации. И проклял бы самого себя, если бы позволил своему замешательству проявиться. Десять минут спустя я уже наливал выпивку гостям, абсолютно одетый. Позже я узнал, что одна из девушек была недовольна