Цена дружбы. Алия Амирханова

голову, начала она. – Будьте так любезны, заполните эту, оскорбительную для ваших персон, бумагу, – и она, раскланявшись, положила перед девчонками анкеты.

      Мальчишки ржали, как кони. И вдруг Катя ответила.

      – Презренная! Ты как подаёшь прошение о твоём помиловании? Ноги целуй, ноги! Иначе тебя ждёт виселица!

      Всё было сказано таким суровым, властным тоном, так правдоподобно Катя выставила вперёд ногу для поцелуя, что Ольга растерялась. Несколько минут в аудитории воцарилась гробовая тишина.

      Первой очнулась Люба и стала хихикать. Опять заржали мальчишки. Но Ольге было явно не до смеха, похоже, она была оскорблена.

      – Вольтер, «Королева Мария», – отчеканила Катя.

      Резко развернувшись, Ольга отошла к подружкам. Они стали о чём-то шушукаться. А Катя и Люба тем временем заполнили анкеты и, положив их на парту перед Олей, вышли из аудитории. Лишь в коридоре, оглянувшись и убедившись, что они далеко отошли, Люба позволила себе сказать.

      – Ну, ты, Катька, даёшь! Молодец! Здорово ты её!

      – Да уж, она мне этого не простит!

      – Ладно, не впервой, переживём.

      С этого дня Ольга объявила войну Кате. Назавтра уже все в группе, похоже и на факультете, знали, что девчонки детдомовские. Катя постоянно ощущала на своей спине презрительные взгляды сокурсниц. До неё не раз доносились слова: “надо быть осторожней, все детдомовские не адекватные”, или “ну что вы хотите от девиц, чьи родители неизвестно кто – там, сброд всякий”. Девушку всё это больно ранило, но она не показывала вида, что к ним это как-то относится. Лишь подушка-подружка знала, как тяжело живётся девушке. В то же время, Катя не раз просила Любу не поддаваться на провокации.

      – Мы не должны опускаться до скандала и дать им возможность от души поиздеваться над нами. Наше равнодушие – залог нашей победы, – говорила она.

      Катя стала усиленно заниматься, понимая, что её пробелы в знаниях – на руку Ольге и её подружкам. В читальный зал девушка ходила как на занятия и зачастую оставалась там до закрытия. Под постоянным прессингом гранит науки постепенно стал разрушаться, и вскоре, превратившись в пыль, осел в голове девушки, и, как следствие, Катя стала отличницей. Она не забывала и о подруге, которая не была поклонницей учения, зато писала талантливые стихи. Катя отнесла несколько её стихотворений в редакцию университета. Стихи напечатали, но на последней странице в самом углу, где их можно было найти с большим трудом.

      – Любка, не расстраивайся, я сейчас пойду и во всём разберусь, – Катя успокаивала, плачущую подругу. – Им не удастся загубить талант. Этого я им уж точно не позволю.

      Катя побежала в студенческую редакцию. Постучав и не дождавшись ответа, она открыла дверь и вошла в небольшую по размерам комнату. Бросив: “Здрасьте”, – и, вновь не дождавшись ответа, Катя прошла к столу в углу. На столе лежала громадная стенгазета над которой склонились две девушки. Одна из них что-то писала, другая – рисовала.

      – Девчонки, не подскажете, как мне найти редактора?

      – Слепая,