Мама. Maxime

Тётя Мария даже не почувствует остроты момента, будет тереться об него в надежде на то, что он вдруг станет твёрдым, а он будет беспомощно дёргаться, прижимаясь к ней, испытывая при этом знакомые приятные ощущения. Но это не будет секс в обычном понимании, это будет онанизм притиранием с его стороны – не больше! Она останется холодной, нетронутой. Недовольной и в тайне обиженной на него.

      Так он думал, ожесточённо мастурбируя уже даже не на мамины трусики, а просто оставаясь наедине с печальными мыслями.

      15

      Эксперимент был в самом разгаре, когда произошёл ещё один неприятный инцидент. Как-то раз утром Женя дождался, когда мама уйдёт на работу, и зашёл в ванную помастурбировать. Был обычный день мамы, не предвещавший ничего интересного. Женя любил расслабиться, подставить крошечную головку под тёплую струю воды, льющуюся из крана. Вода ласкала нежнее рук, она напоминала женский ротик. Он забывался в такие моменты, улетал в фантазиях в мир, где нет длинных членов, долбящих женские влагалища, где есть только нежные прикосновения губами. Тётя Мария сосала его пенис, её тёплый язычок натирал до умопомрачения головку, она – Мария Дмитриевна – заканчивала минет, вытягивая из Жени слабый, размытый по времени оргазм.

      Дверь неожиданно распахнулась.

      – Ой, извини! – пискнула Марина и зажала глаза рукой. Она спешила, бежала в сапожках по коридору. Вернулась домой за телефоном, который оставила на стиралке. Теперь всё в ней перевернулось. Сын со спущенными штанами, в странной позе, стоял бочком возле раковины. Его тонкий пенис, зажатый в пальчиках, лежал на ладошке головкой вверх. Женя направлял его под неспешную струю воды. Она только ухватила взглядом картину, осознала ошибку, и теперь стояла шокированная за дверью, не решаясь просить прощения. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что чувствует Женя. В тот короткий миг, когда их глаза встретились, она почувствовала его испуг, стыд, отвращение к ней, ненависть. Как же она глупо влетела в квартиру, куда она только неслась, как угорелая? Как теперь лучше поступить? Ведь сын неспроста хлопнул дверью и клацнул засовом. Этот звук грянул как приговор, грубо оттолкнул её. Словно хотел сказать: «Оставь меня в покое! Не суй свой нос куда не следует!»

      Марина Дмитриевна виновато поплелась к домашнему телефону, стоявшему на полочке в углу коридора, вызвала такси и, так ничего не сказав сыну, поехала на работу.

      Вечером она впервые постучалась в его дверь.

      – Можно войти? – робко спросила она.

      Женя не отвечал.

      Она постояла в нерешительности в темноте, прежде чем приоткрыть дверь и заглянуть внутрь. Он сидел как всегда за компьютером, не обращая на неё внимания. Недавно он зачем-то пробил себе губу и нос. Колечки, причиняющие неудобство, боль, которую он испытал во время операции, которую он, возможно, до сих пор испытывает, добровольно, – это ли не признак депрессии? В хмуром безразличном взгляде сына Марина увидела ненависть, заставившую её содрогнуться. Всё, чего она достигла с таким трудом, было разрушено одной нелепой случайностью.

      – Можно