Она столько раз представляла себе, как обрадуются её появлению родственники из её клана, как весело и радостно ей будет среди них. Будет много цветов, весёлых песен, танцев. А потом, она найдет среди них того единственного, что отнесется к ней нежно-нежно и ласково. Он будет умен, смел, обаятелен, красив, и ей с ним будет очень хорошо.
Но все оказалось совсем не так. Перворождённые приняли её довольно холодно, не было никаких песен и танцев. Они смотрели на неё со смесью высокомерия и жалости, каждый раз подчёркивая, что она ведёт себя как грубая и необразованная женщина из низшей расы. Эльфийки, вообще, не воспринимали её всерьёз, они были очень вежливыми и обходительными с ней, но относились к ней, как к невоспитанной маленькой девочке. Все её родичи были чопорны и высокомерны, они вовсе не походили на идеал её мечты. Ийлона вынуждена была признать, что, хотя эльфы и считаются высшей и старшей расой, и, по ряду качеств, превосходят людей, они уступают им в непосредственности, человечности. Люди, в отличие от эльфов, более открыты внешнему миру, больше радуются и удивляются окружающим их вещам. Да, люди по сравнению с эльфами, больше напоминают детей, но люди относились к Ийлоне лучше её сородичей, воспринимая её с большим почтением, восхищаясь ею и ища её общества.
Первое время, после возвращения от эльфов, Звёздная принцесса пребывала в депрессии, и её подданные всерьёз обеспокоились о её здоровье. Но время, как известно, лечит. Прошел год, потом другой, и Ийлона постепенно оттаяла. Снова обворожительная улыбка стала всё чаще появляться на её юном прекрасном личике, снова весёлые искорки засверкали в её синих дивных миндалевидных глазах с длинными густыми ресницами. Это не осталось незамеченным поклонниками, и вновь возле Звездной принцессы вились блистательные женихи из высшего общества. Но Ийлона никому из них не отдавала предпочтения. Её нравилось играть с ними, она, порой, кокетничала и строила глазки, и смеялась, потом, наблюдая, с каким важным и самодовольным видом ходят её «избранники», уже чувствуя приятную тяжесть короны Офрита на своей голове.
И, вот, теперь она стояла на самой верхней площадке своего дворца, облокотившись на изящные мифриловые перила, слушала переливчатую