Красный Треугольник. Антон Чиж

Батый: слезы лить – только воду изводить. – Мик запахнул плащ, растворившись в кирпичной среде, голова его, как в балаганном фокусе, повисла в воздухе. – Я в цех, обрадую Чингиза. Ты дуй следом, надо решать, что делать. Пусть Чингиз голову ломает.

      Накинув капюшон, Мик снова стал совершенно невидимым и стремительно выскочил в арку.

      Одна малоприятная подробность прояснилась наверняка: Федор зачем-то якшался с этим сумасшедшим и, судя по всему, с целой бандой психов, везя им рюкзак, набитый какими-то очень ценными вещами. Может, таблетками? И топор приготовил, чтобы не скучали без дела. Допустим, это имело какое-то разумное объяснение. Но для чего понадобилось втягивать его, Тимура? Взял бы сам, да и привез в любое время, а то выдумал целую историю про выгодного поставщика. Нет, про это не выдумал, откат мирно почивал в кармане рядом с контрактом. Тогда зачем Федьке понадобилось тащить рюкзак?

      Ругнув себя, что тратит драгоценное время на всякую чушь, Тимур направился к арке. Но как только вступил под свод, откуда ни возьмись, под ноги метнулась тень и замерла, подставив спину в рабском поклоне.

      – Пришлец лютый, помилуй! – На Тимура почтительно уставилась мордочка с ярко-голубыми белками глаз. Этот смахивал до неприличия на вчерашнего любителя колбасы, угощенного кирпичом, и, кажется, странное слово «пришлец» перепоясанный бомж обращал именно к нему. Других адресатов не имелось.

      – Как ты сказал? – переспросил Тимур.

      – Пришлец лютый, дозволь поведать?

      И этот идиот. Не будет же нормальный бродяга бухаться на колени и носить вьетнамки осенью.

      – Чего надо? – неласково спросил Тимур.

      – Место тебе назначено, – важным тоном ответил синеглазый.

      – Вали отсюда, пока цел…

      – Не серчай, пришлец лютый! – Бомжара с размаху хлопнулся лбом об асфальт. – Честь большая, тебя просят. Прислан дорогу указать.

      – И кто же меня хочет видеть?

      – Честь большая, не гневайся.

      Парень с опаской посматривал снизу вверх, отчего его худая мордочка вытянулась в щучий оскал. Угостить бы посланца в челюсть ногой и отправиться своей дорогой, но любопытство часто берет верх над разумом, захотелось узнать, кто же приглашает на встречу. Серым утром чувство опасности притупилось и не давало о себе знать, а скрытый шокер прибавлял храбрости.

      – За мной следуй, пришлец. Изволишь?

      – Хрен с тобой. Но потом покажешь ближайший выход. Усек?

      – Как изволишь, пришлец.

      – Эй, что за дурацкий «пришлец»?

      – Так ведь ты пришлец и есть… как же иначе.

      – Меня называют Тимур.

      Провожатый вздрогнул, спрятал на груди трясущуюся лапку и, выпучив синие зенки, проблеял:

      – Не серчай, не признал, послали меня.

      – Нужен ты мне больно. Самого как звать?

      – Лизнецы мы. – В голосе его послышалось что-то вроде гордости. – Разве Тимур не знает?

      – Кого и куда ты лизнец, это твое личное дело. Звать-то так? Имя свое помнишь?

      – Лизнецы мы…

      Тимур пожалел, что начал прения с умалишенным. Переступил