Мачеха для наследника. Матильда Старр

сразу стало неловко.

      Ясно же, моему визиту тут не рады, и эта игра в гляделки, которая сейчас происходит, – продолжение какого-то их давнего спора.

      Король без труда выдержал испепеляющий взгляд своего дитятки и невозмутимо сказал:

      – Надеюсь, вы поладите, а я не могу дольше задерживаться: государственные дела.

      Он протянул мне золотистый клубок.

      – Когда его высочество уснет, выйдите за дверь и бросьте на пол. Он приведет вас в вашу комнату. Просто так по замку не бродите. Во-первых, заблудитесь, а во-вторых, встретите еще… – он не договорил.

      – Кого встречу? – спросила я обеспокоенно.

      – Да никого не встретите, просто идите следом за клубком, и все тут.

      Не успела я ахнуть, как дверь за моей спиной хлопнула. Мы с юным драконом оказались одни в комнате.

      Когда я говорила, что дракон – уменьшенная копия своих взрослых собратьев, имелось в виду, что не настолько уменьшенная, чтобы его можно было, к примеру, посадить в карман или с удобством разместить в сумочке. «Малыш» грозно возвышался надо мной, а я смотрела на него снизу вверх. И смотреть на него было очень страшно.

      Лучше делать как велели.

      Я зажмурилась и запела:

      – Спи, моя радость, усни,

      в доме погасли огни…

      Дойдя до этого места, я ужасом поняла, что третью строчку я уже не помню, смогу только промычать что-то невразумительное.

      – Ля-ля-ля ля-ля ля-ля…

      – Только не это, пожалуйста, – раздался мальчишеский голос, и я открыла глаза.

      Передо мной стоял худенький пацаненок лет десяти на вид. Совсем ребенок. Я еще раз оглядела стены комнаты, ощетинившиеся колюще-режущими предметами. Да уж, детская… И кто-то мне совсем недавно говорил про суровые нравы моего мира?! А у самого… А у самого несовершеннолетний сын живет вот в таком вот кошмаре! И куда смотрят органы опеки?

      – У меня от ваших колыбельных глаз дергается, – заявил пацан. – Как у вас там вообще люди выживают, если им с детства такую муть в уши вкладывают?

      Я не нашлась, что ответить. Мне в детстве мама тихо напевала что-то из «Агаты Кристи», побочный эффект ее рок-н-рольной молодости. И ничего, как-то же я выжила.

      – А вот это ваше: «Придет серенький волчок и укусит за бочок», – не унимался принц. – Да пусть только попробует прийти! У него у самого ни зубов, ни бочков не останется! Ничего не останется, одни косточки.

      В этом я как раз ни капли не сомневаюсь. Памятуя размеры «малыша» и пламя, вырвавшееся из дверей детской, на серенького волчка я бы не поставила даже ржавого рубля.

      – Ну, это же просто такие песни… Образность там, народные традиции, метафоричность…

      Последнее было откуда-то из лекций, и сюда вроде не совсем подходило, но звучало внушительно.

      – Дурацкие традиции, – непримиримо заявил мальчишка.

      Я пожала плечами. Спорить я точно не буду. По-моему, это не та ситуация, в которой нужно отстаивать свою точку зрения несмотря ни на что.

      – То есть колыбельных не надо? – уточнила