И развеется пеплом сердце моё…. Наргиза Таш

он знал.

      Злата была на два года старше него, и отличалась сдержанностью и умом. Она окончила бакалаврият венского университета по профессии менеджмент, в отличие от Гришки, за плечами которого была лишь театральная школа. Он чувствовал её опыт и превосходство в образовании, ему нравилось её европейское отношение к жизни. Злата была незыблемым авторитетом для него, он беспрекословно слушался её, и та умело пользовалась этим.

      Их отношения подогревались расстоянием Москва – Вена, они поочерёдно ездили друг к другу в гости, а потом, сильно переживали вынужденную разлуку. Злата заменила для него все его окружение, даже близких родственников. «Она – это моя семья», подписывал Гриша под её фото в инстаграм, ставя в недоумение всех своих многочисленных подписчиков. Ему казалось, что это – любовь на всю жизнь и их брак в последующем, стал объективным (финалом) продолжением этих отношений.

      Теперь он смотрел на жену остывшим взглядом. Смотрел на эту женщину, образ которой не менялся никогда – ни на работе, ни в магазине, ни дома. Эти голубые холодные глаза, некогда сводившие его с ума, одинаковое их выражение во всех ситуациях, эти вечные джинсы, майки, худощавое лицо с пробивающимися носогубными бороздами, без грамма косметики на все случаи жизни, и неизменный хвостик на голове. Ему стало муторно, в груди что-то сильно саднило, а в голове звучало одно лишь слово «Ошибка!»

      Ничего не говоря, он направился в спальню и рухнул на кровать.

      2

      Наутро, отправившись на работу, и взвесив всю свою жизнь, Григорий решил взяться за ум. Он внимательно следил за женой, собиравшей ему завтрак с привычным отрешённым выражением лица, словно и не было у них вчерашней размолвки, и испытывал стыд за себя. Злата была хорошей матерью и женой. Ради детей, она отказалась от карьеры и решила первые годы растить их сама. Это было так не по-европейски, не по-австрийски с ее стороны. Злате не нужно было многого, она хотела лишь обычного женского счастья. Она не ловила звёзд с неба, она просто жила, как миллионы других, со своими радостями и печалями. Но, Гришу этот сытый штиль семейных отношений перестал устраивать.

      Он отогнал эту мысль прочь.

      Весь день Гриша держался, как мог, не давая себе опять захандрить, и даже позвонил жене в перерыв. Пообещав ей вернуться с работы пораньше, он, все же, не удержался и зашёл выпить пива в паб.

      Заказав себе привычную литровую кружку, он устало оперся о стойку бара. К нему подсел завсегдатай паба, его давний знакомый, тоже русский эмигрант. Гриша хорошо знал его, но постоянно путал имя. Они поздоровались и уставились на плоский плазменный экран телевизора, вещающий о чём-то, среди убаюкивающего рокота голосов пьющих и жующих посетителей.

      По телевизору транслировалась программа из мира моды, – гламурная жизнь моделей, дизайнеров, бесконечные дефиле и фотосессии. Гриша отрешённо смотрел на эту мерцающую, словно камень Сваровского, фальшивую жизнь, но мысли опять унесли его прочь от всей этой мишуры.

      Думая о своём, он отдалённо слышал голос своего знакомого,