.

возвращалась домой в сумерках. Дождь, как помешанный, с нарастающей амплитудой раскачивал одну и ту же музыкальную фразу. На ее фоне забавлялся звуковыми эффектами гром.

      Чуть фиолетовый воздух размывал границы, отчего все вокруг было словно с акварельного рисунка. Влажные крыши, яркие, точно игрушечные, автомобили, пузыри в лужах, потемневшая, тяжелая одежда. Люди, спрятанные под разноцветными зонтами, казались безликими и ненастоящими.

      Я стояла на перекрестке, ждала зеленого света, и представляла, как выгляжу со стороны. Размытая фигурка на миниатюре, всего лишь след кисти задумчивого художника. Возможно за мной, втиснутой в простенькую рамку, наблюдает кто-то еще. Я ежилась от его пристального взгляда и от холода, чувствовала себя маленькой в игрушечном, фиолетовом мирке. Что там, за рамой?

      Попыталась стряхнуть морок.

      Фиолетовый воздух побледнел, запахло морем и хвоей.

      ***

      Ангел с тряпкой и пластиковой бутылкой в руках крутился вокруг допотопной легковушки. Хмурый и небритый, посмотрел сквозь меня, жестом приказал сесть в машину.

      Не стала ни о чем спрашивать. Справа стена хвойного леса. Слева море. Как я здесь оказалась – неизвестно. Вокруг ни одной живой души. Лишь мрачного вида долговязый Ангел с неизвестными намерениями колдует над раздолбанным продуктом отечественного автопрома. Все было нормально.

      Ангел занял водительское место, повертел задом, как кот на подстилке, устраиваясь поудобнее, положил руки с длинными, тонкими пальцами на руль и произнес в пространство:

      – Опять до двух не спал. Вечно не высыпаюсь.

      – Почему? – я спросила машинально, не рассчитывая на ответ.

      Но Ангел ответил. Не глядя на меня, тихо, искренне, беззащитно и подробно.

      – Нарушение сна какое-то у меня здесь. До двух, до трех заснуть не могу. Музыку слушаю, фильмы смотрю. В три засыпаю, а там и вставать пора, и на работу.

      – На работу? – удивилась я

      – Когда ты бодрствуешь, я спать не имею права. Должен бдить.

      Он помолчал и неуверенно продолжил:

      – А ты каждый день встаешь полседьмого, чтобы к восьми загрузиться на рабочее место. Зачем?

      В голосе не было ни досады, ни раздражения. Только усталость недоспавшего человека.

      Мне стало неловко. Захотелось объяснить ему, как важно вставать рано. Какой я стану от этого эффективной и сколько успею сделать.

      Но мне почему-то стало неловко, а вместо объяснений я спросила:

      – А нам обязательно куда-то ехать? Может ты поспишь?

      Ангел промолчал. Взгляд его, устремленный в бесконечность, потеплел.

      ***

      Мы тронулись с места.

      Долго молча ехали по пустому шоссе. От тишины было неловко. Ерзала, пыталась завязать беседу, искала, чем занять руки. На мои реплики Ангел не реагировал или отвечал с досадой, односложно.